— Полагаю, твоя мать надеется, что ты вдохнешь жизнь в имение.

— У меня не получится.

— В конце концов, прошло еще не много времени со…

— Я не смогу быть вторым Сэнди…

— Я не о том, чтобы быть вторым Сэнди. Конечно, ты сделаешь это иначе…

— Да? Думаешь, мне удастся?

— Почему нет? Ты ведь не собираешься уезжать обратно в Америку? Ты только что говорил о желании помогать мне. Или ты это не всерьез?

Генри промолчал. Они сидели наверху, в голой комнате: Генри на кровати, Катон на стуле. За окном стемнело, и Катон только что зажег свет, осветив озабоченное лицо Генри. Он явно был в некотором возбуждении, крутил нервными пальцами завитки своих темных волос, бросая беспокойные быстрые взгляды на Катона. Казалось, он был серьезен и вместе с тем готов захихикать.

— Катон, ты часто видел Сэнди, я имею в виду, пока меня здесь не было?

— Да нет, вообще его почти не видел.

— Не видел в Лондоне, не… встречал каких-нибудь его друзей… или еще кого?

— Сталкивался с ним время от времени в Лэкслиндене, в деревне. Раз в Лондоне пригласил пообедать. Но послушай, Генри, мне в голову не приходило, что ты ограничишься тем, что станешь просто помещиком. Ты теперь финансово независим, можешь продолжать писать свою книгу о том художнике, о котором я никогда не слыхал…

— Скорей всего, я ее заброшу.

— Ну так о чем-нибудь еще, ты же ученый…

— Ха-ха!

— Не то мог бы преподавать, а если хочешь заняться преступниками, то их, в конце концов, в наши дни всюду полно. В этом больше смысла, чем следовать за мной, как ты выразился.

— Ты необходим мне, чтобы разобраться во всем, Катон, необходим.

— В чем во всем? Ты очень взвинчен. Тебе, конечно, совершенно не нужно сидеть все время в Холле. Твоя мать способна сама вести дела, думаю, при Сэнди в основном она управляла имением. Ты мог бы жить в Лондоне, в Париже, где угодно. Но хотя бы для того, чтобы доставить удовольствие матери, проявлять и разумный интерес к имению. В конце концов, должно же оно дальше существовать.

— Должно ли?

— Если хочешь изменить ритуал… Что ты сказал?

— Я спросил «должно ли»? Должно ли оно дальше существовать?

— Ну а разве нет?

— Не вижу для чего.

— Что ты имеешь в виду?

— Более того, Катон… оно не существует.

— Но, Генри, что?..

— Собираюсь продавать, — ответил Генри.

— Продавать… что?..

— Все, все, что есть: Холл, парк, дома, фермы. До последней мелочи.

Генри в упор смотрел на Катона, глаза его блестели, губы дрожали в сдерживаемой улыбке.

Катон приподнял полу сутаны и скрестил ноги.

— Генри, ты это не серьезно.

— Почему же? Отчего ты думаешь, что я не серьезен? Посмотри на меня. Разве я кажусь несерьезным?

— Ты кажешься ненормальным.

— Я это сделаю, Катон, и сделаю очень скоро, как только смогу это уладить. Это моя собственность. А собственность может быть продана. Продали же «Луговой дуб», чтобы купить дорогую игрушку, которая позарез понадобилась Сэнди.

— Но… к чему такая крайность… такая поспешность?..

— Ты удивлен!

— Ты этого добивался. Да, я удивлен… если ты именно это имеешь в виду. Но что твоя мать думает об этом?

— Я ей еще не говорил, — ответил Генри.

Он пронзительно засмеялся, на мгновение откинулся спиной на кровать, потом вновь сел, подавшись вперед и выжидательно глядя на Катона блестящими глазами.

Катон посмотрел на его оживленное, озорное лицо:

— Послушай, Генри, остынь. Ты не можешь этого сделать.

— Ты хочешь сказать, на законных основаниях? Разумеется, могу. У меня нет наследника, которого я обделяю. Я уже все обсудил с Меррименом. Заставил его поклясться, что он будет держать это в тайне. Думаю, у него будет нервное расстройство.

— Я имел в виду не законные основания, а соображения морали. Это убьет твою мать.

— Я ждал, что ты это скажешь. Знаешь, ничего не случится.

— Но ты же хочешь… продать все… чем вы владеете… где твоя мать станет жить?

— Это я обдумал. Тебе известно, что Диммерстоун тоже наш. Так вот, там есть два пустующих домика, из которых после ремонта получится прелестная усадебка, при них есть даже приличный сад.

— Нечего надеяться, что твоя мать оставит Холл и переедет жить в домик в Диммерстоуне.

— В два. Почему нет? Почему нет?

— Ну… она будет несчастна, умрет от стыда.

— От стыда? А не должно бы ей быть стыдно жить в огромном пустом доме, когда кругом полно бездомных? Ведь это несуразица, то, что ты сейчас сказал, а?

— Я говорю не о том, что она должна чувствовать, а о том, что она будет чувствовать. И потом, есть же Люций…

— Что Люций?

— Куда ему деваться? Ему тоже жить с ней в маленьком домике?

— Слушай, Катон, мне плевать, куда денется Люций. Когда я все скажу матери, то откровенно намекну Люцию, чтобы валил на все четыре стороны. Он достаточно долго жил за ее счет, и она сыта им по горло. Он пьет, кричит на нее, а она на него в ответ. Я слышал, как они вопили друг на друга.

— Люди могут ссориться и все же любить друг друга.

— Ты же не предлагаешь моей матери заботиться об этом старом шарлатане? Давай не будем говорить о Люции, а то меня злость возьмет. Она испытает огромное облегчение, когда я вышвырну его.

— Но на что она будет жить?

— У нее есть совершенно прекрасная собственная рента, вполне достаточная, чтобы жить в Диммерстоуне с комфортом. В конце концов, она уже старая, прожила жизнь. Тратит последние силы, стараясь поддерживать это дурацкое имение, она всю жизнь работала, следя за домом или садом. Пора кончать с этим, уйти на покой.

— Она, возможно, смотрит на это иначе. Но, Генри, нельзя же вот так… то есть как ты собираешься поступить… просто продать как попало, кому попало?

— Не совсем. Поначалу я думал самостоятельно застроить имение и превратить в образцовый поселок…

— Образцовый поселок?

— Но это было бы слишком трудно, и я не вижу себя меценатом; что я хочу, так это сделать нечто противоположное. Не желаю быть целиком погруженным в дела имения, все решать и отвечать за все и так далее, лишь бы тешить свое чувство хозяина. Я намерен бесповоротно избавиться от всего и быть свободным. Я разделю все на несколько частей. Земля вокруг озера пойдет вместе с Холлом, и Холл может стать чем-то вроде общественного учреждения: школы там или педагогического колледжа. Фермы продам фермерам, которые их арендуют, а домики в Диммерстоуне — местным рабочим. Затем верхний парк со стороны Лэкслиндена можно отдать деревне под застройку. Тот молодой архитектор, Гослинг, который построил муниципальные дома около автострады, отлично с этим справится…