нее было – то, где мистер Бэйли потеет, пятится и напуган, – не давало ей покоя.

Она пересказала его Мерритту, и он нахмурился:

– От кого он пятился?

Она пожала плечами:

– Понятия не имею. Провидение очень любит бывать неопределенным. По крайней мере, мое.

Качая головой, Мерритт снова помешал свой суп.

– Мне это все ни капли не нравится.

Хюльда смотрела, как менялось выражение его лица, и дула на свою собственную ложку супа, давая ему минутку разобраться с тем, что творилось в его голове. Она жалела, что у нее не было Мириной способности читать мысли. О чем он думал в тот момент?

Вздохнув, Мерритт сел прямо. Съел ложку. Хотя бы его аппетит вернулся. Она заметила, что он плохо ел – по крайней мере, в те разы, когда они трапезничали вместе. Хюльда пыталась следить за линией его талии, чтобы понять, не похудел ли он, но под всеми этими жилетами, и пальто, и неприлично заправленными рубашками было не разобрать. Может, ей стоило спросить Батиста. Она бы предпочла мисс Тэйлор, но в данный момент это было невозможно.

Пропавший аппетит ведь не мог быть связан с ней, верно? От этой мысли нервы заискрили в животе.

«Не глупи, – отругала она себя. – Не после того, как он вот так тебя поцеловал».

Щекам стало жарко.

– Может, если он вернет Бет, я и подумаю, – наконец сказал Мерритт. Он посмотрел ей в глаза; прямо сейчас его глаза были похожи на море, холодное и синее, с намеком на серый. Беспокойное. – Ты ничего не слышала?

Она покачала головой:

– К сожалению, нет. Я пыталась найти документ, связанный с тем, куда ее отправили, но безуспешно.

– Наверное, это тоже Бэйли.

– Он, конечно, хам, хотя я не понимаю, какой прок лично ему красть твою горничную. – Она отправила в рот еще ложку супа. – Если бы что-то было не так, мисс Тэйлор уже нашла бы возможность написать нам и объяснить. Может, она в тот день просто была не в себе.

Мерритт потер глаза.

– Пожалуй, это звучит логично.

Сжав губы, Хюльда потянулась через стол и мягко сжала его предплечье.

– Мы с этим разберемся. Я еще раз проверю.

Он отнял руку и положил ее поверх ее ладони, его лицо смягчилось.

– Я ценю твои усилия.

Она улыбнулась ему.

– Какие у тебя планы на Рождество? Я все собирался тебя спросить.

Вопрос удивил ее и вызвал волну трепета в теле. Рождество. Если он спрашивал, значит, надеялся, что она все еще будет рядом на Рождество. Эта мысль волновала, хотя она старалась не реагировать как глупая девчонка.

– Я честно еще об этом не думала.

– Ты обычно ездишь к сестре?

– Или к родителям.

Он посмотрел в сторону, раздумывая, и ее поразила грустнейшая мысль.

Мерритт что, обычно проводил Рождество один?

Конечно, у него был Флетчер. Он жил у Портендорферов во время своей поездки в Кэттлкорн. Но ездил ли он туда на Рождество? Или держался подальше, чтобы не мешать или потому что не мог вынести того, что он так близко к своей собственной семье – и все же так далеко – в праздники? Мерритт, казалось, вполне на такое способен. Если он не ездил в Кэттлкорн, то как он проводил праздники? Чем он занимался в своей маленькой квартирке в Нью-Йорке, когда звонили рождественские колокола?

– Но я думаю, – поправилась она, – что было бы приятно провести его в Уимбрел Хаусе.

Призрак улыбки вызвал морщинки в уголках его глаз.

– Ты не обязана этого делать.

– Ты прав. – Хюльда пожала его руку, прежде чем отстраниться. – Я не обязана делать что-либо. Я свободная женщина, мистер Фернсби. – Она подняла свою ложку. – Могу только представить себе, какие ужасы два холостяка – три, если считать Оуэйна, – учинили в бедном доме, а рождественские празднования все только усугубят. Уж во всяком случае, за вами следует присмотреть.

Он хохотнул.

– А ты думаешь, почему я так отчаянно стараюсь вернуть Бет?

Она прикусила губу и оторвала еще кусочек булочки.

– Настоящая проблема кроется в том, как переправить елку через залив на остров. У меня нет желания украшать плакучую вишню.

Кивнув, он сказал:

– Я посмотрю, что можно сделать.

* * *

Благодаря скорости кинетически движимых кораблей Хюльда получила свой ответ касательно генеалогии мистера Бэйли спустя два дня после запроса. Она увидела письмо на верхушке стопки, которую мисс Стиверус принесла с почты тем утром, и быстро схватила его, прежде чем мисс Ричардс вернулась после чая. Конечно же, несмотря на то что письмо адресовано Хюльде, секретарь ЛИХОКа вскрыла бы его. Казалось, ей очень нравится быть в курсе всего.

Хюльда не открывала конверт, пока не очутилась в безопасности своей комнаты на первом этаже, которую оградила, повесив прямо у дверей льняной амулет с турмалином, призванным отражать чары, – это гарантировало, что ее комната будет убежищем от облака противоречивых эмоций, которые она часто испытывала наверху. У нее было искушение оградить еще и окно, но для здоровья слишком много амулетов вредно, так что она решила не рисковать.

Хюльда очень ровно надорвала конверт сверху и достала из него письмо.

Мисс Ларкин.

С прискорбием сообщаю, что не могу выполнить ваш запрос без соответствующих документов; вы же знаете, как это все устроено. Если вы пришлете мне форму 26А, я смогу откопать нужную вам информацию, иначе законы о конфиденциальности связывают мне руки. Но мне не хотелось отсылать вам только письменные сожаления, так что я зашел в местный газетный архив и немного порылся там. Возможно, это не то, что хочет БИХОК, но увы.

Алистеру Бэйли тридцать семь лет, он родился в Лидсе. Я не смог найти никакой общедоступной информации о его родителях. Он учился в Оксфорде и выпустился в 1831-м. В настоящий момент работает в Лондонском институте хранителей очарованных комнат (вы это знали?), хотя занимался и судебной практикой. Самое примечательное его дело – завещание Сайласа Хогвуда, а также его защита в процессе Хогвуд против Короны в 1836-м.

Хюльда чуть не выронила письмо. Она перечитала последнее предложение.

– Сайласа Хогвуда? – прошептала она. Легкие силились сделать вдох – две ее разные проблемы наложились друг на друга. Это было совершенно неожиданно.

Алистер Бэйли был юристом по недвижимости мистера Хогвуда… и его адвокатом.

Это не имеет значения. Сайлас Хогвуд мертв. Мерритт пробил ему затылок ломом. Хюльда видела, как он сделал свой последний вдох. И пусть Сайлас среди прочего был некромантом, ни один некромант не в состоянии воскресить свой собственный труп.