но тут же, поперхнувшись дымом, закашлялся – звук был такой, будто курит он лет с десяти.

– Ничего. Ты же новая Зимняя Дева. Я был готов ко всему. Хорошо, что насмерть не заморозила.

За поворотом показался мальчик лет двенадцати в футболке с надписью Death Metal, таща на поводке здорового черного пса, похожего на овчарку. Пес так и норовил сорваться с поводка. Мальчик покрикивал на него с отчаянием человека, который прекрасно знает, что его не слушают.

– Да что ты за животное! – донеслось до меня, когда мы поравнялись. – Я сказал, рядом!

Мальчик замахнулся, и пес прижал остроконечные уши.

Я скорее почувствовала, чем увидела, как Тёма сначала замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. Забытая сигарета тлела в его пальцах, под ноги летел пепел. Мальчик тем временем пнул пса коленом в мохнатый бок и пообещал добавить, если тот не послушается. Пес зарычал, мальчик в очередной раз натянул поводок, и я успела рассмотреть ошейник с шипами внутрь, которые при движении впивались в мощную шею.

– Подожди секунду, – попросил Тёма и, дождавшись моего неуверенного кивка, скользнул в сторону текучим движением профессионального танцора.

Ничего не сказав, одной рукой он закрыл опешившему мальчику рот, другой прижал бычок сигареты к его голому предплечью. Со стороны могло показаться, что они случайно столкнулись на тротуаре. Придушенный крик потонул в лае – пес рванулся было к обидчику, но поймал взгляд Тёмы и замер, низко пригнув голову. Я услышала негромкое «Никогда больше так не делай», а потом все закончилось: Тёма плавно вернулся на прежнее место, а мальчик таращился на нас, прижимая пальцы к алеющей на коже точке. Поводок он выпустил, и пес бросился в противоположном направлении.

Я оглянулась: неужели никто ничего не заметил? Но кажется, так и было. Еще пять минут назад людная аллея опустела. Я повернулась к Тёме. Он смотрел на меня настороженно.

– Прости. Мне жаль, что ты это видела. Я просто не выношу, когда мучают животных. Ты же не… Я не испугал тебя?

Я не сразу поняла, что он держит меня за руку. Ладонь у него была сухая и сильная, и хотя никаких мозолей на ней не было, в тот момент она до чертиков напоминала натруженную руку Эдгара.

– Пожалуйста, скажи, что все в порядке, – попросил Тёма, и хоть это была просьба, мне почудилась в его голосе угроза.

Небо над нами почернело, вот-вот должен был снова начаться дождь. Я хотела сказать: «Главное, чтобы мальчик не отправился прямиком в отделение полиции», но из горла вырвался хрип.

Просто отлично.

– Скажи что-нибудь, – прошептал Тёма, не выпуская моей руки, которая уже начинала мелко дрожать. – Ты считаешь меня чудовищем?

Краем глаза я увидела вдалеке вывеску «Метро».

«Нет», – четко произнесла я одними губами и погладила большим пальцем его запястье там, где кончался хвост дракона.

– Вот. – Тёма достал из кармана исписанную бумажку. – Позвони по этому номеру, скажи, что от меня. С Ваней она не поможет… А вот кошку оживить можно попробовать. Она не возьмет платы. – Он посмотрел на небо и вложил бумажку мне в ладонь. – На обратной стороне мой номер. Напиши, как будет время, ладно?

Чтобы не признаваться в потере голоса, я кивнула и заторопилась к метро. И только оказавшись по ту сторону стеклянных дверей и чувствуя, как на меня надвигается потолок, трясущимися пальцами развернула бумажку. Рядом с аккуратными круглобокими цифрами стояло «Дарина».

Дарина, Дарина… Что-то смутно знакомое. Разве не так звали Осеннюю Деву?

Вера, 15 лет

В пятнадцать я поняла, что мама считает меня кем-то вроде Омэна во плоти.

По дороге из школы я увидела на дороге маленький, не больше кулака, серый комок. Подойдя ближе, поняла, что это крошечная мышка. Возможно, ей не посчастливилось накануне ночью встретить бездомную кошку. Мне показалось, мышка дышит – под лапками вздымалась пушистая грудка. Я бережно подняла ее и за неимением платка завернула в бумажную салфетку.

По загадочной причине именно в тот день мама вернулась с работы раньше обычного. Увидев мою находку, она отпрянула.

– Вера, ты где это… Какой кошмар!

– Она живая, мам. Все оʼкей.

Вытащив мышку из салфетки, я положила ее на пол и снова присмотрелась. Мама готова была завизжать.

– Убери ее! Унеси, откуда взяла.

– Но ей можно помочь.

Тут мама сказала то, что заставило уже меня в ужасе от нее отпрянуть.

– Это ты ее, да?

Я открыла рот, чтобы ответить, но из него не вышло ни звука. Не помню, сколько я так просидела на полу, склонившись над пушистым бездыханным тельцем. А потом зачем-то сказала:

– Да.

Я украдкой наблюдала за реакцией мамы. Уголок рта у нее дернулся, она схватила с тумбочки телефон и скрылась на кухне.

– Саша! Что значит не можешь разговаривать? Речь о твоей дочери! Да, она здорова. Нет, ты послушай!

Я гладила пальцем неподвижную тушку. Она была холодная.

Видно, папа положил трубку, потому что мама снова набрала номер.

– Сережа? Сережа, у вас есть минутка?

О, так Лестер уже телефоном обзавелся. Может, у него и адрес есть, и занавесочки на окнах?

– Я просто не знаю, кому рассказать об этом. Вера принесла домой дохлую мышь. Понимаете? Нет? Она сама ее… Она мне только что сказала. Кто дышит? Вера? А-а-а! Нет, она же мертвая! В смысле? Ну… ладно. Сейчас.

Прижав мобильник к уху, мама высунулась из кухни. Потом подошла ко мне.

– По-моему, все-таки не дышит.

Я снова с сожалением погладила темно-серую шерстку.

– Сделайте так, как я скажу, – услышала я в трубке настойчивый и громкий голос. – Заприте Веру в комнате отдельно от этой мыши. Отдельно, чтобы она ее не видела.

Мама послушно кивнула, и впервые мне пришло в голову, что Лестер все это время ее гипнотизировал. Может, он и меня гипнотизировал? И просто забавлялся, наблюдая за реакцией?

Я вскочила.

– Да пошел ты со своими указаниями! И отстань уже от моей мамы. Это она из-за тебя думает, что я ненормальная!

– А ты нормальная? – произнес голос за моей спиной.

Лестер возвышался надо мной, уперев руки в бока. На плече у него висело полотенце, тело тонуло в просторной кружевной рубахе с широкими рукавами.

Мама остановилась как вкопанная, словно ее поставили на паузу.

– Ты нормальная, я тебя спрашиваю? Когда тебе русским языком сказали «не оживляй», ты волочешь домой дохлую мышь и собираешься сделать из нее зомби!

– Я думала, она живая!

Я кинулась в