Укладываю дочек на широкий пеленальный столик. Провожу рукой по плотному пестрому матрасику. Все самого высокого качества.

Обалдеть можно!

Раздев Анечку, отдаю ее Тимофею, а сама подхватываю Аленку. Укладываем дочек в кроватки с балдахинами и коронами.

– Маленькие принцессы, – довольно крякает Морозов.

– Нужно мониторы повесить, Тимофей, – прошу я нерешительно.

– Ага, – кивает он. – Сейчас весь скарб принесу. А ты тут осмотрись пока.

Киваю, не отводя взгляда от дочек. Но малышки спят. И лучше их не беспокоить.

Оглянувшись по сторонам, подхожу к белому шкафу с золотой короной на карнизе. Осторожно открываю дверцы. А там на застеленных полочках лежат стопки пеленок и детской одежды.

Неужели Тимофей все так отгладил и сложил аккуратно?

Затем замечаю наклейки на стенах. Самые простые. Морозов бы точно купил подороже. С подсветкой или с сусальным золотом.

Явно чувствуется женская рука. Интересно, кто же тут так постарался?

Выйдя из детской, открываю первую попавшуюся дверь. Санузел, выложенный темным мрамором. Натыкаюсь взглядом на одинокую щетку в стакане. И иду дальше.

Следующая дверь ведет в спальню. Аскетичную и вместе с тем эффектную по своей простоте. В центре комнаты высится кровать с изголовьем из кожи шоколадного цвета. Напротив письменный стол. А около него торшер, больше похожий на скульптуру. Девушка в тонком золотом платье держит в руках зонтик – абажур.

Очень красиво! Как в музее…

В следующей комнате я обнаруживаю домашний кинотеатр. Кресла, экран во всю стену.

Интересное кино!

Но больше всего меня волнует, где же моя спальня. В детской стоит маленький диванчик. Но я на нем явно не помещусь.

– Как тебе моя берлога? – раздается сзади веселый голос Морозова. Он быстрым шагом заходит в детскую. Ставит пакеты в угол. – Давай сразу установим технику слежения и пойдем обедать, – предлагает он, улыбаясь.

Дрожащими руками достаю из пакета нужные коробки. Отдаю их Морозову. Стараясь не выдать волнения, стискиваю пальцы. И во все глаза смотрю на отца своих детей, цепляющего мониторы к люлькам.

– Где там эта Надежда запропастилась? – вздыхает он, выпрямляясь и придирчиво рассматривая маленькие приборчики. – Они действительно работают? – бросает на меня пытливый взгляд.

– Да, – киваю я и, набравшись смелости, выдыхаю. – Этот диван раздвигается? Что-то непохоже…

– А зачем он тебе дался? – интересуется Тимофей, не скрывая изумления.

В полшага подходит почти вплотную.

– Лера? – приобняв за талию, смотрит пристально.

– Я же с детьми в одной комнате хочу, – тараторю как заведенная. – Но этот диван не подходит…

– Это детская мебель, мама, – смеется Морозов. Но в голосе так и чувствуется легкая укоризна. – А взрослым полагается спать отдельно. – Идем, – берет меня за руку и, подведя к стене, толкает дверцу встроенного шкафа.

А это и не шкаф вовсе! А дверь в спальню-музей.

– Тут тебе будет удобнее, – словно маленькую ведет меня в комнату. – Межкомнатную дверь закрывать не будем.

Что-то в последней фразе настораживает меня.

– Тимофей, – внимательно вглядываюсь в самодовольное лицо хозяина дома. – А где будешь спать ты?

– Рядом с тобой, Лера, – категорически заявляет он. – Во-первых, у нас двойня и тебе может понадобится помощь. А во-вторых, ты – моя жена. И нам с тобой было хорошо…

Пальцы Морозова скользят по моим волосам. Захватывают в плен тонкую прядку. А потом опускаются ниже. Бегут по щеке. Чуть приподнимают подбородок.

И я не успеваю отстраниться, как губы Морозова собственнически накрывают мои. А я сама оказываюсь прижатой к крепкой мужской груди.

И если правая рука Тимофея жадно ощупывает мою спину, то левая норовит спуститься ниже.

Пытаюсь вырваться. Бесполезно.

За окном раздается собачий лай. Тимофей вздрагивает и отстраняется первым.

– Щербинина… Коза драная… Вечно припрется невовремя, – ворчит он, выбегая из комнаты.

Без сил опускаюсь на краешек кровати. Дотрагиваюсь до припухших губ.

Что теперь делать, спрашивается? Морозов точно не шутил насчет жены.

Вон как лихо все распланировал. В одном он прав. Я одна с двумя детьми не справлюсь ночью. А значит придется делить одну постель. Других спальных мест рядом с детской не предусмотрено.

И зная Морозова, подозреваю, что это неспроста!

«Лера, привет! Тетя Оля передала для твоих детей одежду Павлика. Думаю, тебе понадобится. Выслала Почтой России. Трекер для отслеживания…» – пишет мне мама на е-мэйл примерно через неделю после выписки. Ни одного вопроса «как вы?», «где живете?». Без просьб прислать фотки малышек. А они у мамы первые внуки.

Очень неприятно!

Снова коробит от равнодушия самого близкого человека. Ни слова поддержки или простого интереса. Казалось бы, давно должна привыкнуть. Ан нет! Каждый раз как серпом…

Но тетя Оля передала. Мама выслала. А мне нужно получить.

– Надь, – спрашиваю помощницу. – Дети спят. Я быстро на почту смотаюсь.

– Сама? – удивленно смотрит она. – Попроси Тиму. Он заедет сам. Или тебя завезет.

– Да тут недалеко, – взмахиваю я рукой. Лезу за паспортом и тут же вспоминаю, что он у Морозова.

Быстро спускаюсь вниз. Там в столовой Тимофей проводит совещание. Он редко выезжает в офис. Во-первых, дорога занимает два часа в одну сторону. Поэтому как у любого начальника сотрудники приезжают к нему на планерку. А во-вторых, не хочет оставлять нас надолго одних.

Да и я привыкла к его постоянному присутствию в моей жизни.

Заглядываю в комнату, где за длинным столом собрался солидный народ. Мужчины и женщины в строгих костюмах. Что-то записывают в ежедневники. О чем-то рассуждают с серьезным видом. А во главе стола восседает сам Тимофей Сергеевич в растянутой футболке и тренировочных штанах.

– Я не понял, Андрей? – сердито смотрит на своего заместителя. – Почему апелляция по делу Смирнова? Там же был беспроигрышный вариант.

– Да, Тима… – оправдывается словно мальчишка худощавый парень в очках с золотой оправой, заместитель Морозова. – Тут такое дело…

Но Тимофей резко перебивает его.

– Куницына напортачила? Почему ты до сих пор ее не уволил?

– Так всего несколько дней прошло…

На помощь ему приходит миловидная женщина в костюме Шанель.

– Тим, – вздыхает она. – Нужно действовать по закону…