Мне бы только дотронуться до Леры. Ощутить рядом. Прижаться всем телом. Провести рукой по волосам, по спине… И зацеловать…

Подъезжая к дому, исхитряюсь пробраться рукой под серебристый ворот пуховика и слегка огладить тонкую девичью шею. Лера фыркает как маленький ежик. Кошусь на нее довольно. И не сразу замечаю припаркованные около моего дома внедорожники и лысый череп Паши Литвина.

Вот это я отвлекся! Баклан!

– Сиди в машине, – паркуясь, бросаю напряженно. – Не вздумай выйти… Только по моей команде.

– Ой, а кто это? – растерянно тянет она.

– Родственники твоей Даши Ивановой, – ворчу, глуша двигатель. И добавляю строго. – Будет лучше если ты достанешь сотовый и немного съедешь на сиденье.

– Хорошо, – шепчет Лера. Кивает серьезно.

– Ничего не бойся, – замечаю, целуя ее в нос.

И выскочив из машины, блокирую все двери. Ничего другого не остается. Калитка и ворота перекрыты Пашиным автопромом.

Лихорадочно думаю, где мы с Даном могли накосячить. Вроде бы в плане особых промашек не было. Дан на своей тачке отправился на вокзал. А мы с Лерой заехали за продуктами в магазин, а потом рванули на Моторную.

– Ну здравствуй, Тимофей Сергеевич, – выступает вперед Паша Литвин. Шкафообразный мужик с зачатками интеллекта. Даша Иванова была гражданской женой его старшего брата Сергея. И у меня пока в этом деле только один вопрос.

Как тонкая и красивая Даша могла влюбиться в точное подобие Паши Литвина?

Нарвалась девочка… Не на кого пенять. Только на себя!

– Чем обязан? – спрашиваю холодно. – Вроде время неурочное, Павел Алексеевич… Ты не находишь?

– Так дела не делаются, Тимочка дорогой! – вздыхает он, всплескивая руками. Делает шаг ко мне навстречу. А за его спиной вырисовываются еще два перца.

А деваться некуда! У меня Лера в машине. И на улице никого, как назло.

– Отдай ее нам, – рычит Литвин, направляясь ко мне. Пытается схватить за грудки. Успеваю увернуться. Краем глаза замечаю, как один из Пашиных подельников спешит к моему Крузаку и тут же возвращается обратно.

– Там не она… другая телка, – частит нервно.

– Фильтруй базар, – цежу сквозь зубы. – О моей жене говоришь…

– Да откуда у тебя жена, Тима? – криво усмехается Литвин. – Та-а-ак наверное… очередная девчуля. Ты бы просто не успел жениться… Кольцо только на днях покупал!

Где-то невдалеке хлопает калитка. За ней еще несколько. На улицу выходят соседи. Дядя Коля с лопатой. Генчик с «Сайгой».

Хороший променад перед сном. Или это они меня защищать?

Душа делает сальто. А на глаза наворачиваются слезы. Мои на помощь вышли. Это дорогого стоит. Быстро справляюсь с собой.

– Тима, у тебя как дела? – настороженно интересуется дядя Коля.

– Все нормально! – поднимаю руку. – Все хорошо.

И с удивлением наблюдаю, как дядя Коля по-хозяйски подходит к моему Крузаку. Стучит в окошко. Машет рукой.

– Пойдем к нам, Лерочка! Чайку попьем…

Щелкаю пультом сигнализации, вызволяя Леру из тачки.

Молодец старик! Вовек благодарен буду!

Хлопает дверца. Лера выскакивает на улицу. Оглядываясь на меня, торопливо идет вместе с дядей Колей к дому Щербининых. Молча смотрю вслед. Стараюсь не выпускать из поля зрения Литвина и его отморозков.

Наблюдаю, как старый солдат передает гостью жене. А сам возвращается на пост около дома.

Все. Лера в безопасности. Я спокоен.

На улицу еще выходят люди. Переговариваются между собой.

– Дашку верни и разойдемся по-хорошему, – глухо рычит Литвин. – Иначе закопаю, урод. Никакие соседи не помогут.

Паша больной на голову. Свидетелей не боится. Потом его дружки всех запугают. И люди откажутся от показаний. Плавали, знаем.

Давно надо было избавиться от этого придурка. Да все руки не доходили. Опять же… бабки!

– Ты мне надоел, – роняю поморщившись. – Уже красную черту перешел. Потом как извиняться будешь? Найди уже нового адвоката. Но тебя никто не возьмет.

– Это еще почему? – упрямо вскидывается Литвин.

– Ты- отморозок, дружок, – замечаю с улыбкой.

– Да я просто не верю тебе! Дашку где-то прячешь. А эта телка для отвода глаз.

– Уверен? – смотрю холодно и чуть отстраненно. Честно говоря, это цирк начинает надоедать. Но проучить Пашу надо. Святое дело.

А как можно проучить бандита? Только выставить на бабки!

– Если уверен, давай поспорим. Если в машине была моя жена, ты мне штуку баксов заплатишь компенсации и отвалишь к другому адвокату. Понял?

– А если нет? – бычится Паша. – По моим данным у тебя нет семьи.

– Твоя служба безопасности плохо работает, – усмехаюсь устало. – Но если я проиграю…

– Скажешь мне, где Дашка прячется, – резко обрывает меня Литвин.

– Понятия не имею, где она, – пожимаю плечами. И надеюсь, ни одним жестом не выдал себя. – Если ты прав, останешься моим клиентом.

– Я не понял, а в чем нае… подвох то есть?

– Ни в чем. Просто условия такие. Или ты за базар не отвечаешь?

– Ладно, мажем, – недовольно бубнит Литвин. Протягивает мне руку. И когда я сжимаю его лапищу, командует кому-то из бойцов. – Разбейте!

Детский сад! Штаны на лямках!

Торжественно извлекаю из сумки оба паспорта. Открываю сначала свой на странице «семейное положение». Затем Лерин на первой. Подзываю бойца, заглядывавшего в салон Крузака.

– Узнаешь, – интересуюсь отрывисто. И в глубине души надеюсь, что Лера вместе с Надиной бабушкой пьет чай на кухне. Окна кухни выходят во двор… А значит она ничего не увидит. Должно прокатить.

– И правда жена! – восклицает недоуменно Литвин. Чешет башку. Хитро осматривает меня и задает самый правильный вопрос за сегодня. – А куда вы ездили на ночь глядя?

Но у меня уже готов правильный ответ. И доказательства лежат на поверхности. То есть на заднем сиденье.

– Кое-какие вещи нужно было забрать, – морщусь словно от зубной боли. – Можешь заглянуть в салон. Там сзади пакеты.

– Да, – кивает Пашин боец. – Я видел. Куча сумок каких-то.

– С тебя штука баксов, – киваю коротко. – На карту перечисли… Сейчас.

Всем своим видом даю понять, что разговор окончен.

– Тима, ну извини! Бес попутал, – бубнит виновато Литвин. – Ну не знал я, что ты женился. Про твою свадьбу я ничего не слышал. Ты еще скажи, что у тебя дети есть… – смеется как веселой шутке.

– Двое, – выставляю вперед указательный и средний пальцы. Вглядываюсь в изумленную физиономию и отрезаю негромко. – Все, Паш. Прощай. Надоел ты мне. Правда.