Артем замирает. Продолжает смотреть в мои глаза. И столько демонов в его черных омутах! Время замирает. А потом уголок его губы слегка приподнимается.

— Денис! — кричит во все горло, продолжая насмешливо смотреть на меня. Руки Артема покидают меня. Стою, парализованная от ужаса, боясь даже представить, что он задумал. Дэн останавливается. Стоя в самом конце коридора, вопросительно смотрит в нашу сторону. Он не видит меня, я — в неосвещённой стороне, а Артем срывается к нему. Я вижу, как каменеет лицо его друга, а тело мужчины напрягается. По всей видимости, он готов в любой момент пресечь агрессию Серебрякова.

Секунда. Две. Три. Кажется, будто время замедлилось до черепашьей скорости. Артем наступает на ничего не понимающего Дэна. Машина для убийства. Но проходя мимо, просто задевает его за плечо, отчего Дэн едва ли не падает. Артем покидает коридор, а за ним выходит Назар. Растерянный Денис оборачивается, смотря вслед Серебрякову. А я оседаю на пол, сотрясаясь в беззвучных рыданиях. Не знаю, как не разорвалось мое сердце в этот момент. Никогда еще мне не было так страшно. Стираю что-то мокрое с губ. Они пачкают красным мои руки. И это вовсе не помада.

***

— Пап, подай, пожалуйста, вон то блюдо глубокое, — нарезая помидоры, указываю кивком головы в сторону открытого шкафа. Перевернув на сковороде кусочки мяса, папа тянется к посуде.

— Держи, милая, — вручает мне салатницу. — Ты ничего не хочешь мне сказать? — спрашивает, подозрительно прищурившись.

— Сказать, что?

— Какова причина? — папа продолжает готовить отбивные, усиленно делая вид, будто и не заинтересован в ответе. Я молчу, нарезаю овощи в салат.

— Будний день, ты приехала… — произносит он, повернувшись ко мне. — У тебя что-то случилось?

Все-таки не выдержал. Начал допрос. Пожимаю плечами.

— Нет, я просто соскучилась, разве нельзя мне к вам в будние дни приезжать? — смеюсь, заправляя овощи оливковым маслом.

— Можно, конечно. Но ты ведь понимаешь, я волнуюсь, — улыбается папа, приобнимая за плечи, притягивает к себе.

Накрыв стол, мы принимаемся за ужин. Так непривычно быть с отцом наедине. Видимо, Ваня до сих пор не отошел, не остыл после нашей ссоры. Уже неделя прошла, а я его не видела. Столько раз пыталась позвонить, но каждый раз что-то останавливало. Хотела сегодня поговорить, объясниться с ним. Но ко времени моего приезда брата не оказалось на полигоне. В этой ситуации радует одно: отец ничего не знает о Ваниной стычке с Серебряковым. И Артем не стал поднимать скандал — его бодигарды в назначенное время каждый божий день приезжают сюда на занятия. Только Серебрякова с того дня больше не было. Папа сказал, что из телефонного разговора с ним он выяснил, что Артем сейчас очень занят работой, вот и не является сюда.

Серебряков. Каждый раз при упоминании его имени или воспоминании о нем со мной происходит что-то невообразимое…

Всю неделю я нахожусь в подвешенном состоянии. После того вечера в ресторане что-то поменялось. Где-то на уровне эмоций я понимала, что делаю что-то не так, но головой еще не могла дойти, уловить суть.

Артем больше не встречался мне. На следующий день с утра Влад пригнал к моему дому Малышку. Вручив мне ключи, попрощался, сказав, что на этом наши встречи подошли к концу.

Все произошло так, как я и хотела. Серебряков отступил. Он сделал так, как я и хотела, но взамен ожидаемого чувства радости мою грудь сжимало от тоски.

Я не могла спокойно спать. Каждую ночь мне снился он. Снился тот разговор в коридоре, его наполненный болью и обидой взгляд. Сильный, гордый — в тот момент у стены ресторанного коридора он показал мне больше, чем хотел. Серебряков раскрылся передо мной, а я его оттолкнула.

Артем был таким устрашающим, таким подавленным и потерянным. Столько эмоций, столько терзаний, внутри этого мужчины — действующий вулкан, способный в любой момент извергнуться и затопить все живое вокруг своей огненной лавой.

Денис же был очень радостным. Постоянно звонил с работы, засыпал любовными сообщениями. Я читала эти послания и чувствовала себя последней скотиной. Мой жених буквально светился от счастья и любви, чего нельзя было сказать обо мне. Я погрязла в сомнениях и хаосе. Я не знала, как поступить, не знала, что мне делать. В мыслях постоянно был Артем — куда бы я ни отправилась, что бы я ни делала. Израненные им губы саднили, постоянно напоминая о том поцелуе. Не давая мне забыть его, выбросить из головы.

Желая получить совет, я поговорила с Аленой. Но подруга очень резко отреагировала на мои откровения… Она ругала меня за то, что я позволила, подпустила к себе Артема. Говорила, что я неблагодарная. Что я должна думать о своем будущем, вместо того, чтобы страдать от мнимой любви к «этому животному Серебрякову». Называла Артема скотиной и бабником.

Подруга была на стороне Дениса — не на моей. После разговора с ней меня снова начала мучить совесть. Мне казалось, что я, и правда, избалованная любовью Дениса, просто заигралась. Артем — лишь минутная блажь, способная разрушить всю мою будущую жизнь. Шикарный секс — уверена, он способен дать мне его. Ведь от одного поцелуя мужчины я в космос улетаю, боюсь даже представить, на что он способен в постели. Но разве стоит самый крутой секс твоего будущего? Спокойного и надежного.

Уставшая от душевных терзаний, я решила отправиться к отцу. Дождавшись конца рабочего дня, села в Малышку и поехала на полигон. Папа был моей последней надеждой, моим единственным маяком среди этого тумана неясности. Я уверена, он сможет мне помочь и дать мудрый совет.

— Пап, скажи, — спрашиваю я, усаживаясь рядом с ним в кресло-качалку на открытой веранде. Папа, отпив немного горячего чая, оборачивается ко мне. Набираюсь храбрости, для того чтобы закончить свой вопрос.

— Вы с мамой так любили друг друга… Она много рассказывала, но я не знаю, как у вас все началось. У тебя чувства к ней возникли сразу? Это было с первого взгляда и на всю жизнь?

На губах отца нежная улыбка, а в глазах появляются искорки тоски. Но эта тоска — хорошая. Эта тоска — воспоминания о былом, о счастливом времени.

— Разве она тебе не рассказывала, как все началось? — смеется он.

— Нет, — отпив своего напитка, внимательно смотрю на него, боясь пропустить хотя бы слово.

— Твоя мама пришла в нашу школу во втором классе. С первого дня у нас не заладились отношения. Хотя я всегда был спокойным, рассудительным парнем и со всеми девчонками и ребятами находил общий язык. Но не с ней. Она была настоящей сатаной в юбке, — хрипло усмехнувшись, он поднимает голову наверх, устремляя задумчивый взгляд в ночное звездное небо. Кажется, будто сейчас он видит маму. И она слышит нас, смотрит на нас с высоты небес…

— Она постоянно меня задирала. На уроке тыкала в меня ручками, подкладывала на стул кнопки. Я терпеливо молчал. Ну, не драться же мне с ней, все-таки девчонка. Но однажды она меня допекла, — папа выглядит таким веселым, не могу представить, что же такого могло произойти. Не могу поверить, что этой драчуньей могла быть моя рассудительная и мудрая мама.