– Звучит очень здорово, я тоже потом так сделаю. Так что не надо тут кривляться.

– Эй! – Энди меня услышала. – Ты что, правда кривляешься?

– Нет, милая. – Он угрюмо смотрит на меня, а я хихикаю, когда брат опять скрывается в своей комнате.

С чашкой горячего шоколада – которого мне сегодня захотелось больше, чем кофе, – и теплым тостом с джемом я чуть позже сижу на диване и смотрю первую серию сериала «24 часа», которую мне рекомендовали на Netflix.

Джек Бауэр, член контртеррористического подразделения, должен предотвратить покушение на сенатора США Палмера, пока его дочь похищена. Это старый сериал, но я его не смотрела – и, черт возьми, меня затягивает с первых минут. Поэтому я лишь быстро машу Энди и брату, когда они уходят, и полностью погружаюсь в первый сезон.

Вау. Похоже, с университетом и конспектами сегодня ничего не получится. Я просто посмотрю все двадцать четыре серии первого сезона.

В тот момент, когда начинается вводный монолог второй серии, в замке поворачивается ключ и распахивается дверь в квартиру.

Энди и Куп что-то забыли?

Озадаченная, оглядываюсь через плечо в направлении открытого коридора.

Входит Дилан, нагруженный двумя пакетами с покупками.

– Привет, – говорит он и ногой захлопывает дверь. Носок спрыгивает с дивана, с радостным лаем бежит к нему и вертится у ног.

– Привет. А я все это время думала, что ты у себя в комнате. – Поэтому не стала громко включать телевизор, чтобы его не побеспокоить.

– Я ездил в магазин, вчера уже не успел. Ведь было бы очень жаль, если бы нам сегодня вечером нечего было приготовить. – Мы улыбаемся друг другу.

– Точно. Тебе помочь?

– Нет, все нормально. – Дилан на самом деле не выглядит так, будто ему нужна помощь. Оба громадных бумажных пакета он держит в руках, словно они весят не больше воздушных шариков. – Что смотришь? – С любопытством он подходит ко мне.

– «24 часа». Только что закончила первую серию. Это реально классно.

– Он у меня в списке.

– Ты тоже его еще не смотрел?

– Нет. Может, потом вместе досмотрим? За едой?

– Господи, не поступай так со мной.

Он начинает смеяться:

– Так интересно?

– Ты себе не представляешь. Я обожаю такие сериалы и дурацкие клиффхенгеры.

– Хм. О’кей. Как насчет такого варианта: я быстро все разбираю, а затем мы смотрим вместе пару серий? Остальное потом?

– Но ты же пропустил первую.

– Расскажи мне, что там было.

– Нет. Это надо видеть. – Я встаю и упираю руки в бока. – Марш на кухню! Я все разбираю, а ты смотришь первую серию. И дальше вместе.

– Понял.

Если улыбнусь еще шире, то лицо сведет судорогой, но по-другому никак. Блин! По телу разливается тепло, в животе появляется тянущее ощущение, и оно не кажется плохим. Просто непривычным.

Дилан ставит оба пакета на столешницу и с задумчивым видом переводит взгляд на меня.

– Уверена? В смысле, это очень мило с твоей стороны, но… – Вздохнув, он делает паузу и проводит рукой по бороде. – Как-то странно оставлять тебя тут все распаковывать, а самому развалиться на диване.

– Куп бы тебя сейчас высмеял.

– Только в случае с тобой. Поверь, с Энди он бы тоже отвратительно себя чувствовал. – На мгновение я лишаюсь дара речи. Дилан выглядит так, как будто он совсем не то хотел сказать, и мы оба понимаем, как это прозвучало. – О’кей, ладно, тогда я пошел, – быстро переключается он, а я смотрю ему вслед.

Я начинаю понимать Энди. Купер наверняка сводил ее с ума своей замкнутостью, всеми этими непонятными знаками, жестами и словами, которые каким-то образом сочетались между собой, но затем снова противоречили друг другу. Притом Дилан гораздо разговорчивее, чем раньше был Купер.

Залезаю рукой в первый пакет и достаю две упаковки пармезана, которые вместе с моцареллой кладу в холодильник.

Я слишком много думаю. Слишком много всего интерпретирую, а это лучше прекратить, пока мне не стало больно.

– Готов?

– Ты правда хочешь услышать ответ? – скептично спрашивает Дилан, внимательно разглядывая все ингредиенты, которые лежат перед нами.

– На первый взгляд кажется, что это чересчур, но мы будем делать все шаг за шагом, обещаю.

Он ловит мой взгляд, я воодушевляюще смотрю на него, и он кивает.

– Приступим. – Неожиданно преисполнившись жаждой деятельности, он закатывает рукава толстовки, обнажая свои татуировки. Замечательные произведения искусства, черные как ночь, тянутся по его коже и очаровывают меня больше, чем должны. Я сопротивляюсь порыву обвести их рисунок, спросить его, есть ли у каждой из них собственное значение, когда он набил первую татуировку… куда они ведут и где заканчиваются. С трудом сглатываю.

– Где рецепт? – Тем самым Дилан наконец возвращает меня к реальности. Я незаметно откашливаюсь и сначала два раза моргаю, прежде чем вновь сконцентрироваться на еде. Что не очень-то легко – учитывая, как близко стоит ко мне Дилан.

– Здесь, – барабаню пальцем по лбу и наблюдаю, как у Дилана расширяются глаза.

– Ты все держишь в голове?

– Да. Я хорошо запоминаю рецепты, особенно если уже по ним готовила или кто-то другой готовил при мне.

– Неплохо. А мне понадобится твое руководство.

– Все получится. Потом будем есть очень вкусную лазанью. Но сначала… – я поднимаю вверх указательный палец и, сбегав в свою комнату, приношу оттуда телефон, – немного музыки. К сожалению, без моих колонок, но и так сойдет.

В понедельник или вторник, надеюсь, привезут мои растения и стеллажи, которые сегодня, естественно, не доставят, а если мне повезет, придут и колонки тоже, сейчас они бы очень мне пригодились. Если мама быстро отправит коробки.

– Есть особые музыкальные пожелания?

– Нет. Может, только что-нибудь, где не особо много текста? Мне так легче сосредоточиться.

– Поняла. – Нет ничего проще. Нажимаю на плейлист Фортепиано и регулирую громкость, чтобы мелодия просто приятно слышалась на заднем фоне.

– Вот теперь можем начинать.

– Ты очень любишь музыку, да?

– Да. Она… часто мне помогает.

Я беру суповую зелень и протягиваю Дилану овощечистку:

– Почисти, пожалуйста, морковку. – Он кивает и принимается за работу.