– А как тебе его главная фишка: что центральный персонаж его книги века списан с тебя?

С этим бы Ева еще смирилась, но она была уверена, что сексуальный маньяк не оторвется от студенток и не наберется сил закончить книгу.

– В этом я вижу объяснение одержимости, которая так и прет из его писем.

– Насколько я поняла, он вбил себе в голову, что, переспав с тобой, заделается твоим консультантом, убедит бросить Рорка и заживет с тобой на пару – ясное дело, за твои средства. Будете плодить крольчат и в перерывах раскрывать преступления. Это моя версия.

– Она недалека от действительности.

Что может быть тоскливее, чем незнакомцы, фантазирующие на твой счет всякую чушь и городящие вокруг этой чуши сценарии один дурнее другого?

– Поломай над этим голову, Пибоди. Проверь эту любительницу тройственных союзов, а также тех, с кем он якобы был во время убийства Баствик.

– Тех, кто присоединился к эмоционально-интеллектуально-физическому погружению – так он это назвал? Я бы назвала это просто оргией.

– И я. Все, еду домой, продолжу там. – Держи! – Ева сунула Пибоди деньги. – Возьмешь такси.

– Зачем? В двух кварталах отсюда станция подземки.

– Нет, бери такси. На улице холодает. Я не готова тратить свои сбережения на этого маньяка, так что пользуйся.

– Повезло! Спасибо.

Ева зашагала к машине.

– Если учинишь оргию с Макнабом, то пораньше, чтобы потом успеть выспаться. Завтра нас ждет очередной покойник. Никуда от этого не деться.

– Вдруг пронесет?

Ева покачала головой и бросила злой взгляд на окна придурка, в логове которого они зря потратили драгоценное время.

Доехав до дома, Ева немного посидела в машине, разглядывая рождественские причиндалы: елочки и свечки в окнах, разноцветные гирлянды, изумрудные веточки.

Не отрывая взгляд от этой вдохновляющей картины, она понесла в дом папки.

– Уж не предвещает ли ваше раннее возвращение домой целой и невредимой конца света? – осведомился язва Соммерсет.

Сбрасывая пальто, Ева бросила на него презрительный взгляд.

– Уж не свидетельствуют ли эти ваши речи о том, что в вас не больше жизни, чем в трупе, который я только что осматривала? Когда все это снимут? – Она взмахнула рукой, указывая на украшения.

– Традиция велит делать это на Богоявление.

– Что еще за чертовщина? Когда, я спрашиваю?

– Пятого января. Компания намерена удалить все украшения в ваше с Рорком отсутствие.

– Так-то лучше. – Не хватало, чтобы убийца, надеясь ее застать, затесался в бригаду!

Она вспомнила преподнесенный ей перед Рождеством сюрприз и схемы, которые демонстрировал ей Рорк.

– Когда начнут оборудовать зал додзё?

– Сразу после праздников.

– Второго января. – Лучше бы отложить всю эту возню: ей совершенно не хочется впускать в дом незнакомых людей.

– Не откладывайте ваши традиционные дела, – сказала она дворецкому, поднимаясь по лестнице. – Те, что требуют отлучек: покупки, посещение захоронений и других домов в обществе дружков-вурдалаков, что там у вас еще? Займитесь всем этим в предстоящие несколько дней.

– На сегодняшний вечер у меня в графике нарядиться призраком в одном доме неподалеку. Этого уже не отменить.

– И не надо. – Она оглянулась. – Я серьезно. – Вспомнив Надин, она чуть не прыснула. – Будьте на стреме.

Она направилась к себе в кабинет, обновила журнал и доску и приготовилась смотреть диски от Надин и Мейсона, а потом записать в блокнот подробности беседы с сексуальным маньяком.

Но все ее планы спутала головная боль. Собственное отражение в экране так ее взбесило, что она прошипела:

– Час безделья! Иначе я сорвусь.

Она побрела в спальню. Там на кровати разлегся кот. Увидев ее, он изобразил бдительное бодрствование, потянулся, мяукнул и стал с вежливым интересом наблюдать, как она переодевается в шорты и футболку, ищет спортивные тапочки.

Чтобы обуться, она присела на край кровати. Галахад тут же подставил для почесывания свой животик, ткнулся головой ей в бедро.

– Настроение хуже некуда, – пожаловалась она коту. – Глаза ни на что не глядят. – Она погладила Галахада и ткнула его пальцем в толстое брюшко. – Тебе тоже не мешало бы сбросить жирок.

Она вошла в лифт и поехала вниз, в спортивный зал.

Зал додзё предполагалось оборудовать по соседству, за звуконепроницаемыми дверями. Натуральные материалы, чистота и простота – все должно способствовать серьезному самоуглублению. К этому прилагалась расширенная голографическая функция.

А также собственный садик с фонтанчиком для медитаций. За бамбуковой ширмой была задумана кухня: холодильник, автокухня, раковина и так далее.

Рорк ничего не делает кое-как. Выходит, если она не поторопится с поимкой преступника, то претворение его замысла в жизнь придется перенести. Как этого избежать?

Почему все упирается в нее? Почему кровь обязательно должна хлынуть к ней в дом?

В таком настроении мысли примут еще и не такой поворот. Единственный доступный способ его побороть – хорошенько пропотеть.

В этом ей часто помогали голограммы. Обычно она выбирала пляж. Что может быть лучше бега по песочку? Но в этот раз она запрограммировала городские улицы, усеяла их препятствиями, повысила уровень сложности.

И бросилась бежать со всех ног под шум движущейся по тротуарам толпы. Она то толкала, то огибала пешеходов, задыхалась от вони хот-догов на тележках и от густого выхлопа. На перекрестке двое уличных воришек срезали сумочку с руки зазевавшейся женщины в майке с надписью I Heart New York. Ева, поднажав, поймала одного, защелкнула на нем наручники и погналась за вторым.

«Это что-то новенькое», – подумала она, радостно приняв вызов. Рорк не оставлял систему в покое, постоянно расширяя ее возможности. Вступив в рукопашную схватку со вторым вором, она поняла, что, совершенствуя программу, он заботится прежде всего о ней.

О, да, Рорк ничего не делает спустя рукава!

За полчаса она достигла максимума, какой могло выдержать ее сердце, вся взмокла и, главное, скрутила двоих виртуальных уличных воров.

Теперь – силовая гимнастика. Она принялась поднимать тяжести, наращивая вес. Потом приседала, отжималась, лягалась, качала пресс, мучила снаряды, беспощадно повышая нагрузку.

Головная боль сконцентрировалась в затылке. Это можно считать улучшением. Но улучшить настроение не удалось.

Убийца превратил ее не только в свой мотив, но и в жертву. Она не собирается, не может это терпеть. Именно сейчас он, возможно, изготавливается, чтобы поразить новую жертву, а она не может этого предотвратить.