– Ну, гляди, Шульгин... Ты мне за прикрытие моста головой ответишь!

У командира батареи отлегло от сердца. Он знал, как крут бывает комбат, несмотря на его кажущуюся доброжелательность.

– Так точно, товарищ подполковник, отвечу!

– Ступай, гусар, и смотри, чтобы ни капли больше!

Старший лейтенант Шульгин вылез из КШМ.

– Я и не заметил, что Шульгин приложился, – сказал начальник штаба.

– Я тоже, вот только запашок был от него.

– Это от вынужденного безделья.

– Да, офицеры в батарее боевые, отчаянные, в огонь и воду пойдут без всяких сомнений и драться будут до последнего – а мы их в тылу держим. Да и наш Шуманов под стать Шульгину и Рыбину... Ладно! Задачу они, понятно, выполнят, в этом я уверен, но и промолчать не мог. Пусть знают, что попали на крючок. Злее воевать будут. Так, что у нас по прибрежному кварталу?

И тут, словно услышав на расстоянии слова комбата, на связь вышел командир разведроты капитан Телинский:

– Докладываю: разведка обнаружила несколько небольших опорных пунктов противника; замечены мелкие, по три-четыре человека, мечущиеся по «зеленке» ближе к реке группы. Готов к штурму прибрежного квартала.

– Вперед! – приказал Голубятников.

Он взглянул на часы. 10.30. Разведчики работали строго по графику. Минуты две стояла тишина, затем вся северо-западная прибрежная зона взорвалась автоматными очередями, разрывами ручных гранат, выстрелами гранатометов.

– Похоже, разведка встретила серьезное сопротивление, – прокомментировал Кувшинин.

– Ты по интенсивности стрельбы судишь?

– Ну да...

– Так это больше седьмая рота шумит. Она прикрывает разведку, вот и бьет изо всех стволов по участкам перед наступающей разведротой.

Стрельба у реки стихла так же неожиданно, как и началась. Только отдельные очереди и разрывы гранат свидетельствовали о том, что бой еще продолжался. Но недолго. В 11.50 на связь вышел командир разведроты.

– Докладываю: рота поставленную задачу выполнила. Противник, удерживавший прибрежный квартал, уничтожен.

– Но я продолжаю слышать стрельбу на твоем направлении...

– Это два боевика отстреливаются в сарае у реки. С минуты на минуту и с ними будет покончено.

И действительно, через минуту стрельба со стороны реки стихла.

– Что с мостом? – спросил Голубятников.

– А вот с мостом проблема. Разрушен мост.

– Подорван боевиками?

– Нет, похоже на то, что в него угодила бомба. Характерные от попадания авиабомбы разрушения.

– Что за разрушения?

– Прямо посредине провал, обрушение конструкций. Вдоль перил по одному, по двое еще пройти можно – пешком, я имею в виду. Техника не пройдет.

– Ты сейчас где находишься?

– Как раз в крайнем доме первой береговой линии, непосредственно у моста.

– Я иду к тебе!

– Будьте осторожны. С той стороны в укрытиях наверняка затаились снайперы.

– Повторяю, иду к тебе!

Комбат взял автомат. Поднялся и сержант Выдрин, собирая радиостанцию.

– Отставить! – сказал Голубятников. – Ты остаешься здесь, держишь связь с полком, я скоро буду!

Комбат в сопровождении двух бойцов седьмой роты двинулся по району. До указанного Телинским дома добрался без приключений. И только возле самого здания в яблоню ударила пуля снайпера с того берега. Комбат заскочил в дом и прошел в большую комнату, где находился Телинский.

– Откуда виден мост?

Капитан показал на проем окна.

– Вот отсюда он просматривается хорошо. Только через триплекс, товарищ подполковник.

– Понятно, что не через телескоп.

Комбат приник к триплексу. Смотрел на мост около минуты, потом отошел за стену.

– Да! Мост для переброски войск непригоден. Не понимаю, за каким хреном авиация бомбила мосты, дороги, эстакады, зная, что город будут занимать войска?

– Вы у меня спрашиваете?

– Нет, Миша, не у тебя... Так, передавай команду своим занять оборону квартала, организовать караульную службу и особенно внимательно следить за противоположным берегом – за районом, который придется занимать твоей роте.

– Это все уже выполняется. Вопрос, как будем переходить на ту сторону? Вброд невозможно, глубоко и течение сильное; понтонов, как я понимаю, нам никто не подкинет, а по мосту нельзя – всех бойцов на нем оставим.

– Решим! Найдем выход. – Комбат повернулся к связисту Телинского, находившемуся в доме: – Связь с седьмой ротой!

Солдат вызвал капитана Лоскунова.

– Я – Аркан! Выдвигайся к ДК, меняй соседей. Замену провести быстро, без проволочек, и тут же выделить личный состав для прикрытия действий Рыбака.

Уточнив Телинскому задачу, комбат вернулся к КШМ. Поднявшись на борт командно-штабной машины, приказал Выдрину:

– Срочно связь с командиром полка!

– Что, занял плацдарм по всему западному берегу? – сразу же поинтересовался Бортнов и разочарованно протянул, как только услышал от комбата, что тот едва успел разобраться с первым районом: – Медленно, Голубятников, очень медленно.

– Как можем!

– Что с мостом?

– А вот с мостом очень большая проблема.

– В чем дело? И не говори, что по ходу действий батальона «духи» смогли взорвать его.

– Нет, «духов» мы к нему не подпустили.

– Так в чем же дело?

– Мост разрушен в результате попадания авиационной бомбы.

– Что? Как бомбы?

– Вот так. Наша доблестная авиация вывела его из строя.

– Ну, твою мать!..

– Я одного не пойму. Если авиация разрушила мост, а летчики, бомбившие район, этого не заметить не могли, более того, скорее специально били по мосту, а значит, зафиксировали попадание в цель, – то почему об этом не известно нашему командованию?

– Как же меня все задолбало! Хрен его знает, почему мы не знаем, что мост разрушен. Я знаю другое: этот мост до сих пор является стратегически важным объектом, через который планируется переброска крупных армейских частей. И еще я знаю, что твой батальон захватывает плацдарм, имея главной целью установление полного контроля над мостом и обеспечение переброски по нему войск. А теперь все планы летят к чертям собачьим. Как это назвать, если не скотством?

Командир полка крепко выругался. Голубятников впервые слышал, чтобы полковник Бортнов так матерился. Немного успокоившись, тот спросил:

– Насколько сильно разрушен мост? Вы-то его использовать можете?