Так как дорога на Няхуруру все еще в очень плохом состоянии, мы решаем ехать в Исиоло через Вамбу, а оттуда в Найроби на общественном автобусе. Учитывая предстоящий праздник, у нас есть только четыре-пять дней.

Маршрут для меня новый, но все проходит гладко. Примерно через пять часов мы добираемся до Исиоло. Я хочу заехать к здешним миссионерам и, если повезет, припарковаться у них. Миссионеры дают добро, и это большая удача, ведь если оставить авто где попало, оно точно не задержится там надолго.

Так как отсюда до Найроби еще три-четыре часа, мы решаем заночевать здесь, чтобы выехать рано утром и днем попасть в офис. Неожиданно Джомо объявляет, что у него кончились деньги. Мне ничего не остается, кроме как заплатить за его комнату, еду и выпивку. Мне это совсем не по душе, он мне все еще несимпатичен. В номере я бросаюсь в постель, намереваясь заснуть до наступления темноты. Мои спутники пьют пиво и разговаривают.

Утром мне страшно хочется пить. Позавтракав, мы садимся в автобус до Найроби. Через полчаса он наконец полон, так что можно начинать путешествие.

В Найроби мы прибываем около полудня. Первая наша цель – швейцарское посольство. Но там не получается заверить документы – мне говорят, что с моим немецким паспортом нужно идти в посольство Германии. Сомневаюсь, что немцы знают швейцарские муниципальные штампы, но этих людей не переубедить. Посольство Германии находится в другой части города. Я с трудом тащу свое тело по раскаленным улицам Найроби. Немцы очень заняты, приходится ждать. Когда наконец подходит моя очередь, служащий качает головой и хочет отправить меня в посольство Швейцарии. Я раздраженно говорю, что я только что оттуда. Мужчина снимает трубку и консультируется со швейцарцами. Затем уходит и вскоре возвращается с заверенным документом. Он говорит, что это так называемое заверение не имеет никакого смысла, но в Маралале важно, чтобы на бумаге стояло как можно больше печатей и подписей. Я выхожу из посольства, не переставая в душе благодарить этого человека.

Лкетинга интересуется, почему всем не нравятся мои документы. Я не могу придумать адекватное объяснение. Мне кажется, он начинает мне не доверять. Теперь мы тащимся обратно, в другой район, в визовый центр, расположенный в Ньяйо[14], чтобы продлить визу, срок действия которой истекает через десять дней. Мои ноги еле меня держат, но я намерена получить визу сегодня.

Тут нужно снова заполнить формы. Хорошо хоть, что Джомо здесь, потому что голова уже идет кругом и каждый второй вопрос я понимаю не конца. Лкетинга, чей внешний вид привлекает всеобщее внимание, почти завернулся в кангу с головой. Мы ждем, когда меня вызовут. Время идет. Мы сидим в душном зале больше часа. Я уже не могу слышать болтовню в очереди. Смотрю на часы. Офис закроется через пятнадцать минут, и завтра снова начнется этот кошмар.

Наконец, чья-то рука берет мой паспорт. «Мисс Хофманн!» – звучит решительный женский голос. Я заставляю себя переключиться. Женщина смотрит на меня и спрашивает, действительно ли я хочу выйти замуж за африканца. «Да!» – слышу я свой ответ. «Где тот, кто будет вам мужем?» Я указываю туда, где стоит Лкетинга. Женщина с удивлением спрашивает, уверена ли я, что хочу быть женой масаи. «Да! Почему бы и нет?» Она подходит с двумя коллегами, глядя то на Лкетингу, то на меня. Все трое смеются. Я смотрю на них каменным взглядом. Наконец мне шлепают штамп. Виза продлена. Я сдержанно благодарю, и мы уходим.

Малярия

На улице душно. Никогда раньше не замечала, до чего вонючи выхлопные газы. Четыре часа дня. Все бумаги в порядке. Надо бы быть счастливой, но я слишком измотана. Нам нужно вернуться туда, где мы сможем найти ночлег. Уже через несколько сотен метров у меня начинает кружиться голова. Ноги подкашиваются. Слышу свой шепот: «Милый, помоги!» Лкетинга спрашивает: «Коринна, в чем проблема?» – «У меня все кружится», – шепчу я. Мне бы сесть, но поблизости ни кафе, ни ресторана. Прислоняюсь к витрине. Мне очень плохо. Во рту пересохло. Лкетинга конфузится, потому что все останавливаются и смотрят на нас. Он увлекает меня дальше, но я не могу идти самостоятельно. Лкетинга и Джомо почти несут меня к отелю. И тут меня охватывает паника. Люди, приближающиеся ко мне, словно плавятся. Клекот дымящегося масла вползает в глотку. На каждом углу что-то жарится – рыба, кукурузные початки, мясо. С каждым вдохом мне все хуже, мир кружится все быстрее. Надо отойти куда-нибудь, иначе меня вырвет прямо здесь. Вижу пивной бар. Заходим. Мне нужно немедленно лечь. Нужна кровать. Сначала владельцы заведения и слушать ничего не хотят, но, когда Джомо объясняет, что я больше не смогу идти, нас провожают в комнату наверху.

Это типичный отель для свиданий. Музыка кикуйю слышна в комнате почти так же громко, как и внизу, в баре. Я падаю на кровать, и тут же чувствую приступ тошноты. Я объявляю, что меня сейчас вырвет. Лкетинга аккуратно ведет меня в туалет. Но я больше не могу терпеть. Уже в коридоре из меня выплескивается первая порция. Продолжение следует в туалете. Я задыхаюсь. Из меня выходит одна желчь. Я возвращаюсь в комнату на трясущихся ногах. Я смущена всем этим безобразием. Ложусь, чувствуя, что умираю от жажды. Лкетинга достает для меня бутылку тоника. Я осушаю ее залпом, потом еще и еще. Внезапно я замерзаю, будто меня заперли в холодильнике. Становится еще хуже. Зубы пляшут так, что челюсть сейчас развалится, но я не могу это остановить. «Лкетинга, так холодно! Пожалуйста, дай одеяло!» Он протягивает мне одеяло, но оно не греет. Джомо приносит еще два. Невзирая на гору одеял, мое затекшее трясущееся тело отрывается от одра. Я требую чаю, очень, очень горячего чаю. Чувствую, пройдут часы, прежде чем я получу его. Я едва могу пить, меня страшно трясет. После двух-трех глотков желудок снова выворачивает. Но я не могу встать. Лкетинга спешно приносит из душевой таз. Туда я исторгаю все, что выпила.

Мой парень в отчаянии. Он не устает спрашивать, что со мной, но я сама не знаю. Мне страшно. Озноб прекращается; падаю на подушки. У меня болит все тело. Я так измотана, словно несколько часов бежала, спасая свою жизнь. Теперь я чувствую, что накатывает жар. Через некоторое время начинаю обильно потеть. Волосы прилипают к голове. Я словно воспламеняюсь. Требую холодной колы. Пью. Теперь мне срочно нужно в туалет. Мой воин ведет меня туда, и там свое берет понос. Я