— Не знаю, тупоголовый ли я или просто запутался, пережевывая эти дела, — сказал он, — но я признаю здесь и сейчас, что вид этих дурацких веревок ничего не вызывает у меня в голове, за исключением совершенно очевидного вывода, что исходник разрубили пополам тупым ножом.

Миссис Брэдли торжественно похлопала его по широкому плечу.

— Это не так плохо для начала, — ободряюще сказала она. — Отнесем их к пруду.

Инспектор послушно собрал улики и вслед за пожилой маленькой дамой отправился к берегу.

— Вторая ива будет та, что нам нужна, — проговорила миссис Брэдли, указывая на древнее изогнутое, узловатое дерево, ветви которого торчали, будто спутанные волосы на голове волшебника.

— Точно напротив того места, где находилось тело Хобсона.

— Насколько широк пруд в этом месте, как вы думаете? — спросила миссис Брэдли, прикрывая глаза ладонью.

Инспектор достал блокнот и посмотрела в него.

— Примерно двадцать шесть ярдов, — ответил он.

— А общая длина веревки из спортзала?

Блоксхэм разложил два отрезка веревки на земле, а потом измерил с помощью складной карманной линейки.

— Восемнадцать футов в общей сложности, — сообщил он.

— Ну, тогда отправляйтесь в деревню и узнайте, кто там купил моток веревки или бельевого шнура общей длиной не менее тридцати двух ярдов после восемнадцатого апреля, — распорядилась миссис Брэдли.

— Вы же не думаете, что убийство Хобсона планировалось заранее? — воскликнул инспектор.

— Я знаю, что не планировалось, — торжественно произнесла миссис Брэдли, — однако расположение тела тщательно спланировали заранее. Вряд ли планированием занимался сам преступник. Подумайте над этим.

— Я должен кого-то арестовать, — неожиданно заявил Блоксхэм, — и посмотреть, что случится дальше.

Миссис Брэдли одобрительно кивнула:

— Разумный ход. Сделайте это, и пусть мир дивится на вас!

Инспектор взглянул на собеседницу с подозрением, к которому было примешано недоверие.

— А когда я разберусь, кто купил бельевой шнур… — начал он.

— Вы узнаете, вероятно, кто опустил тело в пруд и кто отправил следом за ним статую русалочки. — Миссис Брэдли рассмеялась, после чего неожиданно спросила: — Вам нравится статуя русалочки, инспектор? Каково ваше мнение, если рассматривать ее как объект искусства?

— Не могу сказать, что когда-либо смотрел на нее с этой точки зрения, — признался Блоксхэм, хмуря брови в попытке вызвать из памяти облик упомянутой скульптуры.

— Не теряйте времени, стараясь изобразить то, чего нет, — посоветовала миссис Брэдли. — Когда я посмотрела на фигуру той русалочки — именно в этот момент половина истины снизошла на меня.

— А вторая половина?

— Вы читали «Дело об убийстве канарейки», написанное человеком по имени Ван Дайн?

— Да, естественно.

— Помните игру в покер?

— Помню. Хорошая идея.

— Одна деталь приводит к другой, — не без скромности промолвила миссис Брэдли. — Хорошая идея также посетила и меня. Заезженная, как сказал бы вульгарный мир, но все же хорошая. Дартс.

— Дартс? — уточнил инспектор, оглядываясь в поисках помощи.

Зловещая ухмылка миссис Брэдли, порожденная если не злым, то, без сомнения, мощным разумом, лишала его уверенности.

— Дартс. Как им забавляются ради призов на ярмарке в Хилли-Лонгер. Посмотрите на это.

И она предъявила ему снятую со скоросшивателя страницу из своего блокнота. Инспектор взял ее, прочитал имена и количество очков, набранных каждым участником. Затем он покачал головой и вернул блокнот.

— Интересно, — буркнул он.

Миссис Брэдли хохотнула и убрала блокнот.

Через четверть часа миссис Паддикет, тянувшая черепашью шею, наблюдала за великолепным зрелищем. Инспектор Блоксхэм, вооруженный увеличительным стеклом, был погружен в скрупулезное изучение статуи русалочки со всех возможных ракурсов и дистанций.

Наконец он убрал инструмент и безнадежно покачал головой, разглядывая глупо улыбавшийся «шедевр».

— За исключением того, что ты последний предмет на земле, на который любой разумный человек захочет смотреть более двадцати секунд, я не вижу ничего интересного. Доброго вечера, мадам.

Инспектор иронически отсалютовал русалочке и отправился в сторону огорода, где миссис Брэдли вела сердечную беседу со скорбным Джозефом Херрингом.

Как только Блоксхэм оставил их вдвоем, маленькая пожилая дама требовательно спросила:

— Джозеф, кто убил двух кроликов?

Проныра опустил ботинок, с которого он методично отколупывал куски засохшей земли с помощью сломанного перочинного ножа, и воззрился на нее со стоическим выражением старого солдата, готового изложить грандиозную древнюю байку.

— Мадам, это был Хобсон, — ответил он, сплюнул в кормушку для птиц от мисс Кэддик и вновь занялся ботинком.

— Хобсон? Где же я слышала это имя?

Джозеф украдкой взглянул на нее, и в глазах его мелькнуло вполне обоснованное подозрение.

— Тип, с которым покончили в том кровавом водяном парке, — мрачно произнес он.

— Я думала, это был Энтони, — мягко заметила миссис Брэдли. — Что за прекрасное зрелище — это весенний лук, не так ли?

— Ну да, он такой, — отозвался приятель, собеседник и помощник этого самого лука, — если бы люди только позволили ему расти, вместо того чтобы выдергивать его и все такое.

— Ваш язык красочен, но темен. Переведите.

— Мадам?

— Что вы имеете в виду?

— Да все этот Кауз!

— Ричард Кауз?

— Ага. Выдергивает его и жует, словно он тут на овощном рынке и все уже купил! Ревень тоже! И латук! И молодую морковь, которую можно очистить ногтем большого пальца! И редиску! Сжирает на месте! Не дает вырасти, налиться соком, набраться спелости! Это жестоко!

Миссис Брэдли выразила сочувствие в нескольких тщательно подобранных словах, но Джозеф отказался от утешения, поэтому она вернулась к прежней теме.

— Хобсон, — произнесла она. — Что, убил обоих?

Некая мысль поразила Херринга.

— Кто сказал, что убили двух кроликов? — осведомился он агрессивно.

— Вы, судя по всему, — с усмешкой отозвалась миссис Брэдли.

— Э? — Джозеф выглядел потрясенным.

Она терпеливо объяснила:

— Я спросила, кто убил двух кроликов, Джозеф. Вы без колебания ответили, что Хобсон убил двух кроликов. Задавая вопрос, я не знала, что два кролика были убиты. Однако теперь уверена, что так все и обстоит и кровь на двух метательных копьях — нет, на одном копье, Джозеф! Я помню, что газеты поправили сами себя на следующий день: кровь принадлежала кролику. Но я также уверена, во-первых, что вовсе не Хобсон убивал кроликов, а во-вторых, что вы знаете кто. А ну-ка рассказывайте мне все, сейчас! Кто убил этих двух кроликов?