С опаской смотрю на сопровождающего: можно ли ему доверять? Я и Дану-то не особо, а тут… целый новый мужчина. Мучительно еще с кем-то общаться. Надеюсь, он не дотошный и не станет лезть ко мне с расспросами.

— Я наберу, когда можно будет вернуться. Или с тобой созвонится человек, которому я доверяю.

— Как я пойму, что это он?

— Будет говорить с важным видом, представится Тиграном и назовет тебя… не по имени, а… — наклоняется, шепнув. — Белка. Все поняла?

— Да.

— Тогда удачного перелета. Не загорай, твоей коже не пойдет на пользу.

— Всегда мечтала о загаре.

— Получишь ожог! — возражает так напористо, будто ему есть до меня дело.

Может быть, и есть? Хотя бы чуточку…

Глава 41

Ника

Спустя время

Вопреки рекомендациям Дана я все же рискнула позагорать на ярком солнышке и почти сразу же обгорела даже в довольно прохладную погоду.

«Все-то он знает!» — думала я с досадой, нанося потом крем после загара, призванный охладить кожу и снять болевой синдром.

Пожалуй, Дан не знает только одного, как утомительно долго тянется время вдали от родины. Как тоскливо серфить в сети, вылавливая лишь отголоски скандала, которые ничего не рассказывают толком о происходящем там, за тысячи километров!

За все время пребывания здесь, а это чуть больше двух месяцев Дан ни разу не позвонил и не написал, не передал весточку. Ни сам, ни через кого-то.

Знаю, что за мной приглядывает охрана. Активно не вмешивается, но всегда на чеку.

Я поняла это, когда возвращалась пешком после концерта. Решилась потолкаться на тусовке соотечественников, проходящую под открытым небом, было поздно. На меня набросился какой-то мужчина, то ли желая обокрасть, то ли что-то другое было у него на уме.

Я не успела толком ни испугаться, ни даже обдумать случившееся, нападающего быстро уложили лицом в асфальт, меня отправили домой на машине и попросили ТАК больше не делать.

Все, что я знаю: Калмыченко выдвинули обвинения. Все-таки Дан дал ход компромату на Калмыка, который он собирал годами. Вся подноготная его отнюдь неправедной жизни оказалась как на ладони перед представителями закона.

Арест Калмыченко — хорошие новости, не правда ли? То есть, можно вернуться? Мне больше ничего не грозит?

Однако никаких распоряжений или действий на этот счет не поступало.

Я начала переживать за светловолосого бугая.

Скучать по нему я начала почти сразу же, вопреки разумным заверениям самой себя, что так делать не стоит. Будто кто-то выписывает разрешения собственному сердцу, чтобы оно смело тосковать исключительно по согласованным людям.

Будь моя воля, я бы вообще не переживала ни о чем.

Жила бы в свое удовольствие, заводила приятные знакомства… Но я относилась к поездке, как в временной ссылке, как к неприятному событию, которое стоит только переждать, словно непогоду.

Два с половиной месяца — разве достаточный срок, чтобы начать сходить с ума, я жила в одиночку, скрываясь ото всех, гораздо дольше.

Но то было до встречи с Даном.

До того, как моя жизнь перевернулась вверх тормашками…

До того, как он решил вмешаться и изменить все.

И, разумеется, до того, как я узнала, что стерильный и чистый Дан, который уверял, что зачатия после секса с ним не случится, все-таки наградил меня беременностью.

Когда появились первые признаки, я списала все на пищевое отравление. Однако даже после того, как я сбалансировал свой рацион питания, ни слабость, ни дурнота не уходили. Вторым моим выводом была и виновником происходящего была акклиматизация. Вот, мол, именно из-за того, что резко пришлось сменить климат, мне так плохо…

Вывод тоже оказался неверным.

Устав гадать, я обратилась в клинику, перечислила симптомы и получила в ответ вопрос, в ответ на который я рассмеялась и ответила так же уверенно, как Дан, который заявлял, что я не забеременею после секса с ним.

Однако врач все-таки настоятельно порекомендовал сделать тесты. Их результат меня удивил, еще больше в состояние шока меня ввергли данные обследования узи.

Данис подселил в меня новую жизнь, и это не какие-то там бактерии или что-то из разряда того, о чем говорить неприлично.

Это целый будущий человечек, подумать только.

Я в шоке пялилась на экран. В ШО-КЕ!

Как так? Он же говорил… Он был уверен.

ВРАЛ, ЧТО ЛИ?

Нет, не похож был Дан на человека, который способен на ложь в таком вопросе.

То есть, он совсем не стерильный. Ни капельки…

А если учесть, как часто и много он кончал, постоянно в меня, черт знает, после какого раза я забеременела! Может быть, даже после первого, ужас…

Конечно, сначала был шок, потом возникло ощущение, как при очередной панической атаке, когда трудно дышать, трудно функционировать и кажется, будто вот-вот потеряешь сознание и задохнешься.

Потом было отторжение и недоверие в слова врачей. Нужна другая клиника и другая лаборатория. Но и там меня ждал результат один в один. И только тогда я поверила! Поверила и не знала, что мне с этим делать. Как поступить с человеком внутри меня.

О боже, мне еще слишком рано делать других людей, вынашивать и рожать их…

Нет, к такому жизнь меня не готовила!

Нужно срочно пересечься с Данисом.

Проблема лишь в том, что у меня не было прямого контакта непосредственно с ним самим.

«Я наберу, когда можно будет вернуться. Или с тобой созвонится человек, которому я доверяю…»

Вот только ни сам Данис не спешил звонить, ни его доверенный человек.

Его, кстати, я тоже не знала, как искать, кому звонить…

Куда бежать, боже?

Во мне человек растет. Целый че-ло-ве-чи-ще, а я тут совсем одна. Совсем одна!

Ни понимания, что делать дальше.

Ни даже уверенности в том, что мне предстоит вернуться.

Может быть, Дан обо мне уже и думать забыл? Позабавился и бросил, как ненужную кость куда подальше.

Как-то слишком дорого бросил. Проживание в другой стране не из дешевых… Но может быть, это что-то на мажорском… Явно, Дан не бедствует. Шикует, избавляясь от надоедливых и проблемных девушек?

Черт знает, что у него на уме.

Он так и не открылся, не дал о себе цельного понимания.

Не дал ничего… Кроме призрачной веры с надеждой и… ребенка.

Ужас, какой… Вот это презент! Я до сих пор в шоке.

Там у нашего человечка скоро ручки-ножки появятся, а я до сих пор не знаю, где Данис и почему он молчит.

Есть