Оставив после себя хаос и замешательство, Эцио поскакал навстречу восходящему солнцу. Его сердце ликовало. Он освободил Катерину!

Убедившись, что за ним нет погони, Эцио развернул свою лошадь. Ему было жаль расставаться с таким умным животным, но он все же поехал в конюшню, где они с Макиавелли когда-то (казалось, в другой жизни) нанимали лошадей, и передал свою спасительницу старшему конюху В конюшне было чисто и опрятно. Чувствовалось, дела у хозяина идут хорошо. Как и во всем квартале, сбросившем ярмо власти Борджиа и пока сохранявшем независимость. На остров Тиберина Эцио вернулся пешком. На пристани его уже ждал тайный паром ассасинов. Выбравшись на берег, он поспешил к тайному убежищу братства.

Катерина благополучно добралась до острова. Сейчас она лежала на подстилке возле двери. Над нею хлопотал врач. Увидев Эцио, она улыбнулась и попыталась сесть, однако врач ей этого не позволил.

– Эцио! Какое облегчение видеть тебя живым и невредимым.

– Где Макиавелли? – спросил он, сжав ей руку.

Ответного пожатия не последовало. Возможно, Катерина была слишком слаба.

– Я не знаю.

Из дальнего, сумрачного конца комнаты появился Ла Вольпе:

– Эцио! Рад тебя видеть.

Они обнялись.

– Твою герцогиню перенес сюда я. А что касается Макиавелли…

В этот момент входная дверь широко отворилась. Вошел Никколо. Вид у него был подавленный.

– Где ты пропадал? – спросил Ла Вольпе.

– Разыскивал Эцио… Вообще-то, я не обязан перед тобой отчитываться, – огрызнулся Макиавелли.

Напряженности между старыми союзниками не убавилось, и Аудиторе это печалило.

– Что с Чезаре и Родриго? – повернувшись к Эцио, спросил Никколо достаточно бесцеремонно.

– Чезаре почти сразу же уехал в Урбино. Родриго все это время находился в Ватикане.

– Очень странно, – пробормотал Макиавелли. – Я полагал, что Родриго будет в замке.

– И в самом деле странно, – вставил Ла Вольпе.

Если Макиавелли и заметил издевку, то виду не подал.

– Какую возможность упустили, – сказал он, размышляя вслух. Затем, опомнившись, добавил: – Герцогиня, прошу не принимать это на свой счет. Я рад видеть тебя на свободе.

– Я и не принимаю, – ответила Катерина.

– Что ж, раз Чезаре отправился в Урбино, мы должны сплотить свои силы в Риме, – сказал Эцио.

Макиавелли наморщил лоб:

– Но я думал, что мы нанесем удар немедленно! Нужно было отправиться вслед за Чезаре и покончить с ним.

– У вас бы ничего не получилось, – возразила Катерина. – Я видела его армию. Она многочисленна. Вам было бы не пробиться к нему.

– Потому я и говорю: нужно действовать здесь, в Риме. Необходимо и дальше подтачивать влияние Борджиа, заменяя его нашим. И заняться этим я хочу немедленно.

– Ты так говоришь, словно уже стал нашим предводителем, – усмехнулся Макиавелли, – а это мы пока не обсуждали. Совет еще не собирался.

– А я говорю: предводитель нам нужен как можно скорее, – возразил Ла Вольпе. – Нет у нас времени на собрания и голосования. Нам необходимо вновь сплотить братство. Что же касается моих денег, Эцио умеет их считать. Послушай, Макиавелли: мы с тобой – самые давние члены братства. Бартоломео будет вынужден с нами согласиться. Давай примем решение немедленно. Если хочешь, пока оставим его в тайне. Все формальности уладим потом.

Макиавелли хотел что-то сказать, но передумал и лишь пожал плечами.

– Я вас не подведу, – сказал Эцио. – Ла Вольпе, оповести Бартоломео и Клаудию, чтобы собрались здесь. Надо кое-что обсудить. А тебя, Никколо, я прошу пойти со мной.

Но перед тем, как уйти, Эцио остановился у постели Катерины.

– Позаботьтесь о ней, – сказал он врачу.

– Куда мы идем? – спросил Макиавелли, когда они вновь оказались в центре города.

– Решил кое-что тебе показать, – ответил Аудиторе.

Они дошли до ближайшей рыночной площади. Часть лавок уже открылась. Булочник сидел с хлебом, мясник отгонял назойливых мух от нарубленных кусков мяса, зеленщик разложил свой подвядший товар. Несмотря на ранний час, лучше всего дела шли у питейных заведений. Как Эцио и ожидал, здесь же толкались солдаты Борджиа. Они стояли возле лотка кожевенника и беззастенчиво его грабили. Торговец был бессилен им помешать.

Ассасины затерялись в не слишком густой толпе покупателей.

– Смотри, – шепнул другу Аудиторе.

– Я знаю, что здесь происходит, – сказал Макиавелли.

– Конечно, Никколо. Я и не сомневался, что ты знаешь. Прости меня, но ты привык видеть общую картину. Ты знаешь, какие политические шаги нужно предпринять, чтобы сокрушить Борджиа, и здесь я ни на минуту не сомневаюсь в твоей искренности… Но мы должны начинать с более общего уровня. Борджиа и все, кто у них на службе, безнаказанно обирают народ. Их власть держится только на людском страхе.

Издевательство над торговцем продолжалось. Солдаты повалили его на землю, после чего забрали себе все, что им понравилось, и двинулись дальше. Униженный торговец поднялся и в бессильной ярости смотрел вслед ворам в мундирах, потом, чуть не плача, принялся заново раскладывать оставшиеся товары. К нему подошла женщина, явно намереваясь его утешить, однако торговец отмахнулся от нее. Тем не менее женщина осталась, продолжая что-то говорить ему. Ее глаза были полны сочувствия и заботы.

– Что же ты не помог бедняге? – спросил Макиавелли. – Ты бы вмиг расшвырял этих скотов.

– Помогая одному, я не решу проблемы. Люди Борджиа вернутся, когда нас не будет рядом, и продолжат свое черное дело. Ты посмотри, какого качества здешняя провизия. Овощи старые, мясо засижено мухами, а хлеб наверняка черствый. Все лучшее и свежее эти люди обязаны отправлять Борджиа. Как ты думаешь, почему в Риме столько пьяниц?

– Не знаю, – пожал плечами Никколо.

– Потому что люди топят свое горе в вине. Они подавлены и лишены надежды. Вино помогает хотя бы на время забыться. Но мы можем изменить их жизнь.

– Как?

– Привлечь их на нашу сторону. – Аудиторе раскинул руки. – Эти люди могут стать основой нашего сопротивления Борджиа.

– Мы с тобой уже говорили об этом, – раздраженно напомнил ему Макиавелли. – Ты и сам понимаешь, насколько несерьезен твой замысел.

– Я начну с этого ограбленного торговца. Никколо, чтобы выиграть войну против Борджиа, нам нужны верные солдаты. Пусть и не каждый из них возьмет в руки оружие. Мы должны посеять в их умах семена сопротивления. Пойми, государство сделало все, чтобы превратить их в своих врагов. Они наши готовые бойцы. Мы их вооружим, и они сомнут Борджиа.