litbaza книги онлайнБоевикиРок-н-ролл со смертью - Борис Седов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 57
Перейти на страницу:

«Зачем я здесь?» – с тоской спросил себя Мартынов, слыша шаги входящего в кабинет человека. Но он уже ответил на этот вопрос, когда решился влезть в окно.

Глава 7 МЕДВЕДЬ КАК СИМВОЛ БЕСПРЕДЕЛА

Бабушкин и Метлицкий встретились вечером этого же дня. Чтобы не давать повод начальству отзывать его из отпуска, Роман отключил свой телефон и подключил другую трубку, номер которой теперь знал только ордынский следователь. И сейчас, ожидая Бабушкина в холле гостиницы «Новосибирск», майор сожалел о том, что нельзя вернуться в собственную квартиру и принять душ. Коллеги из РУБОП, не найдя возможности связаться с ним по телефону, могли в любой момент приехать к нему домой. Любое серьезное происшествие в городе могло стать основанием для отзыва Метлицкого, и давать для этого повод руководству майор не хотел. Разберутся без него – справедливо рассуждал он, так бывает всегда, когда начальник убывает в отпуск, но одно дело, когда начальника действительно не найти, потому что он лежит на пляже в Судаке, и совсем другое, когда он давит диван с газетой в руке по месту регистрации. Тут сам бог велел не дать шефу скучать…

Бабушкин не звонил уже два часа, и Рома стал подумывать, не побеспокоить ли нового друга звонком. Еще днем они договаривались встретиться здесь, и не могло быть и речи о том, что пенсионер МВД позабыл место и время рандеву.

Рома вынул трубку, посмотрел на нее, словно пытался на экранчике увидеть все, что происходит сейчас со следователем, но уже через минуту с удовлетворением прервал это занятие – в холл вошел, близоруко озираясь, Бабушкин.

– Я здесь, папа.

Бабушкин извинился за опоздание и тут же объяснил его причины. Дело в том, что Вайс не ослеп, как думалось первоначально, он даже не потерял и одного процента зрения. Правда, лицо его теперь нуждается в долгом лечении и заботливом уходе. После дозы обезболивающего он начал сносно разговаривать на английском, то есть не только произносить фразы, напоминающие предсмертные, типа: «Найди Мартенсона», но еще и врать и изворачиваться. Так, выяснилось, что в домик Фомина трое из Америки заглянули случайно. Путешествуя по российской глубинке, им вдруг захотелось свежей рыбки. Так они оказались в домике старика. Тот согласился помочь, но в последний момент, когда все уже собрались садиться за стол, в дом ворвался Мартынов, известный Вайсу как Мартенсон, и стал угрожать компании двумя пистолетами с глушителями. Потом он убил Уилки. Что стало с Томсоном, Вайс не знает, потому что Томсон вышел из дома за минуту до появления Мартенсона…

Понимая, что остановить «бред» больного не удастся, а скоро появятся и следователь из прокуратуры, и переводчик, пятидесятилетний Бабушкин около минуты ходил по коридору и случайно оказался в кабинете главврача. Игорю Севастьяновичу Корниенко, представителю того простого русского населения, которому решительно наплевать на все вокруг, если у внука праздник в детском саду – хоть «Титаник» войди в Орду, не было дело до американского пациента. Все указания он уже дал, осталось заполнить пару документов и можно было уходить на праздник. Все просьбы Бабушкина относительно того, что нужно выиграть время и направить Вайса в область (возможность два часа беспрепятственно беседовать с Вайсом) он игнорировал.

– Какой чудной костюмчик, – с досадой заговорил Бабушкин, заметив на кушетке перед бойко исписывающим бумагу врачом отутюженный костюм медвежонка.

– В городе достали, – рыкнул, не отрываясь от писанины, Корниенко. – Здесь шаром покати… И не проси, Дмитрий, пусть прокуратура приезжает и сама разбирается. Мне хоть американец, хоть поляк – все едино. Лечение ему дают, а мне – уж извини – к внуку нужно. Пока приду, пока тот переоденется… У него роль медведя.

– Это я понял, что медведя, – пробормотал Бабушкин и, попрощавшись, вышел, а Корниенко с воодушевлением принялся дописывать документ.

Далее события в Ордынской клинической больнице разворачивались не совсем обычно для заведения данного статуса.

Вайс уже достаточно пришел в себя для того, чтобы потребовать предоставления консула и адвоката, непременно из США, и теперь обдумывал, как в условиях языкового контакта тянуть время и разыгрывать смертельно больного человека. Зная от многих русских эмигрантов-уголовников о беспределе, царящем в системе следствия и правосудия, Фицжеральд Вайс решил просто не понимать того, что ему говорят. Это был самый верный способ защитить себя от беспредела до прибытия адвоката, поскольку беспредельничать по отношению к человеку, который не понимает, чего от него хотят, просто глупо.

Когда в палате появился седовласый следователь, глава службы безопасности «Хэммет Старс», явно переигрывая, стал по-английски благодарить вошедшего. Разыгрывать дурака было легко и приятно особенно потому, что Бабушкина Вайс узнал и сразу понял: это не адвокат.

Однако дальнейшие события убедили Вайса в том, что происходит что-то неладное. Вошедший присел на стул возле его кровати и позвал кого-то по имени «Машья». На этот призыв откликнулась пожилая тетка лет шестидесяти, она и принесла в палату шприц, наполненный прозрачной жидкостью. Сразу после этого она вышла и больше не показывалась.

Мужик никуда не торопился. Он прицелился в потолок, стрельнул в него из шприца, положил прибор на стол, после чего… извлек из кармана плюшевую башку медведя и напялил себе на голову.

Вайс остолбенел, а потом все же попытался позвать на помощь.

Но больница словно вымерла. А русский мужик с башкой медведя на голове стал что-то говорить, причем в его монологе звучали слова «Мартынов», «Мальков», «10 миллионов долларов» и «эвтаназия». Произнося последнее слово, он многозначительно помахивал шприцем, и весь вид его свидетельствовал о том, что ни консула, ни адвоката Вайс не дождется.

Глава центра безопасности «Хэммет Старс» с ужасом смотрел на пластмассовые медвежьи глаза на лбу вполне серьезного гостя и вспоминал то рассказы Томсона о русских копах-маньяках, то рассказы Уилки о зверствах русских врачей в тюрьмах-больницах. Когда наступил подходящий момент для инъекции, русский закурил и раздул огонек сигареты, и Вайс даже без переводчика догадался, что за отсутствием спирта и ваты дезинфицировать место укола ему будут огнем.

Вайс снова попытался позвать на помощь, но русский перехватил шприц как кинжал и прицелился в грудь пациента, и Вайс раздумал кричать. Каждая клетка его тела гудела уже не от боли, а от дурного предчувствия. Решив, что лучший способ выиграть время – это разговор, Фицжеральд Вайс начал говорить. Чтобы не заморачиваться паузами, которые обязательно возникают, если фантазируешь, он стал говорить правду. Правду о том, зачем он приехал в Россию.

Когда он закончил, русский покивал… закатал рукав своей рубашки и сделал себе инъекцию. На столике нашлись и вата, и спирт, запах которого тотчас разлился по палате, напоминая Вайсу, что он, американец, в больнице, и поступать с ним подобным образом ни в одной цивилизованной стране мира, не имеют права.

Оставшись в палате наедине с самим собой, Вайс почувствовал слабость и стал кричать.

1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 57
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?