– Хорошо, товарищ Рычагов. Здесь в кабинете есть все средства связи, чтобы связаться с любым полком ВВС. Запросите у них воздушную обстановку на их участке. Мэня интэрэсует положение на участке Бэлостокского виступа! – сказал Сталин, вытащил из стола секундомер и включил его. Рычагов закусал губы, нервно обтер рот, и заметался глазами по столу Сталина, не решаясь выбрать: каким аппаратом воспользоваться. Осторожно протянул руку к ВЧ и вопросительно посмотрел на Сталина.

– Пожалуйста, пожалуйста, товарищ Рычагов! Действуйте! Время идет!

Генерал снял трубку, передал позывной, связался с дежурным по штабу ВВС. Поставил тому аналогичную задачу. И завис у аппарата. Сталин раскурил трубку и вяло прохаживался по кабинету. Смушкевич сидел, подобрав ноги под себя, и неотрывно смотрел на Рычагова. На Сталина он боялся и глаза поднять, чтобы не пересечься с ним взглядом. Связаться со штабом 126-го полка 9-й САД ни у кого не получилось. 124-й полк проводил ночные полеты, командир полка майор Полунин не был в курсе обстановки в воздухе, и не мог передать дежурному звену, находящемуся в воздухе, данные об учебной цели, которые, как вводную, дал Рычагову Сталин. Со времени начала «КШУ» прошел час, прежде, чем Полунин сказал ключевую фразу:

– Так нечем мне это передать Кравцову! Разрешите поднять другое звено?

Сталин забрал трубку у совершенно растерявшегося Рычагова и сказал в нее:

– Нет, товарищ Полунин. В этом нет никакой необходимости. Передайте Черных прибыть ко мне завтра. Вы, товарищ Рычагов, постоянно пишете мне докладные записки, что вам не хватает топлива, чтобы обеспечить работу нашей авиации. Вы не подскажете мне, для чего жжет топливо 124-й полк? Если он не может, даже находясь в воздухе, предотвратить налет на Минск, как имея связь со службой ВНОС, так и не имея ее! И это положение, я уверен, распространяется на всю авиацию СССР. Зачем мы присвоили наименование ОСОБЫХ трем военным округам? Чтобы они находились в постоянной боеготовности! Сколько времени прошло между объявлением Гитлером войны Польше и первыми ударами их авиации?

– Я не знаю!

– Менее часа! И большинство самолетов Польши были уничтожены на аэродромах. Судя по всему, Гитлеру понадобится не больше времени, чтобы расправиться с авиацией наших западных округов. Пачему ни вы, ни генерал Смушкевич, нэ поставили перед Палитбюро этих вапросов? Когда вы последний раз проводили подобные учения со своими людьми?

– Командование ПВО к нам с такими просьбами не обращалось.

– То есть, вы не знаете времени прохождения тревоги от войск ПВО до ваших штабов? Каким образом будет обеспечено наведение наших летчиков на армады Геринга? Сколько летчиков у вас умеют перехватывать цель с наведением по радио? Сколько в частях ВВС радиолокаторов и штурманов наведения?

Увидев недоуменно переглядывающихся генералов Сталин окончательно взорвался!

– То есть, ни бывший, ни теперешний, командующие ВВС этим вопросом даже и не интересовались? Как вы собрались воевать? Почему до сих пор вами не созданы группы изучения боевых действий в Европе? Почему ко мне приходят из НИИ ВВС и приносят конкретные предложения, а от командующих я этого не слышу? Генерал Филин! Вы направляли запрос в штаб ВВС РККА?

– Да, товарищ Сталин! 15-го октября.

– Ответ вами получен?

– Нет, товарищ Сталин, получено сообщение, что вопрос принят на рассмотрение 26-го октября.

– Я находился в частях до самого Праздника, товарищ Сталин. Готовил воздушный парад.

– Гоняли в воздухе вверенные вам части?

– Парад сложный, товарищ Сталин, много самолетов задействовано было. Требовалось отработать все как на земле, так и в воздухе. – попытался оправдаться двадцатидевятилетний главком.

– А вы, товарищ Смушкевич, чем занимались?

– Находился в частях Киевского особого округа с той же задачей. Заодно проверял части округа по плану боевой учебы.

– Какую оценку получили войска?

– В целом – удовлетворительно.

– Ставлю вам: «неуд», товарищ генерал-инспектор! Все свободны! Разговаривать и ставить задачи пока некому! Нет у нас в ВВС командования!

Так, неожиданно для меня, Сталин прекратил разговор, и выпроводил всех из кабинета, закончив его страшной для командующих фразой.

Мы вышли все из кабинета Сталина. Я, естественно, позади всех, младший по званию. Терпеть меня сзади, «на хвосте», летчики не стали.

– Так, полковник! Не хрен здесь подслушивать! Или ты думаешь, что никому не понятно: «кто есть кто» в этом вопросе? Иди, нахрен, вперед, и уши здесь не растопыривай! Б… обрубил бы! – ласково, так, проводил меня Смушкевич. Он – могет! Как ни как, кавалерист! Я пожал плечами и пошел быстрее, чем спускались с третьего этажа генералы. Филина от себя они не отпустили, посадили в свою машину, и уехали. А я – поехал домой. Хреново! Я же их спасти хотел, обоих. А что делать? Я же с детства впитал в себя, что оба безвинны и пострадали из-за самодурства Сталина. Правда, нашу авиацию выносили, когда их уже у власти не было. Но ведь Сталин – самодур! И выносил командование РККА со злобным умыслом! В пользу Гитлера! А то, что Смушкевича сняли с должности только после разгрома ВВС СССР в приграничных боях, ну, так это просто недоработка Сталина: он планировал провести это задержание раньше, но не успел! «Бодо» было занято, вот и не успели передать.

Я вернулся в домик командующего ВВС СССР через двадцать минут. Злющий был, и на газ давил до упора. «Бодо» выплюнул из себя длинную ленту, и молчал, зато охрана сообщила, что дважды звонил ВЧ, и Поскребышев просил с ним связаться. Телефон я в руку не взял, а поднял ленту БОДО. Аппарат сообщил мне, что сняты с должностей генерал-инспектор ВВС генерал-лейтенант Смушкевич и начальник ВВС Красной Армии генерал-лейтенант Рычагов. Ни хрена себе! Я же планировал их спасти, а вместо этого приговорил их к смерти. В общем, хотел, как лучше, а получилось, как всегда! Черномырдин! Мать его, чтоб он в гробу перевернулся!

Второе РДО сообщало, что командующим ВВС РККА назначен генерал-лейтенант Филин, а начальником НИИ ВВС – генерал-майор Никифоров. Вот и повязали! Теперь не отвертеться! За разгром у границы теперь отвечаю я. И меня будут расстреливать. Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство! Приехали!

Снимаю трубку ВЧ, вызываю Поскребышева, хотя уже половина пятого ночи или утра. Мгновенно переключает на Сталина. Тот сказал, что его третий вопрос касался именно персоналий, что решено было все до разговора со Смушкевичем и Рычаговым, так как служебную записку Филина он получил одновременно со штабом ВВС, но понял, что ее никто в штабе не читал, и все отложили это дело в долгий ящик. Затем он перешел к накачке меня на новой должности. О том, как он видит работу НИИ под моим чутким руководством. О том, что институт должен следить за тенденциями в авиации и иметь соответствующую учебную базу, включая несколько учебно-боевых полков, где будет происходить переучивание личного состава ВВС от командующего до последнего механика. Фактически он говорил о создании ПУАКов, учебных дивизий, созданием которых просил обеспокоиться. В Советском Союзе их было пять. Сейчас – один центр. Кроме того, не забывать отслеживать ситуацию в авиапроме, и плотно заниматься доводкой серийных машин, помогая КБ справиться с анализом недоделок и недоработок наравне с ЦАГИ.