От этих мыслей у Серины совершенно пропал аппетит. Она отставила поднос с ужином и подошла к окну. Отодвинув в сторону красные бархатные занавеси, она выглянула на улицу. Густой туман накрыл город серым покрывалом, отчего вечер казался еще более мрачным. Но экипажи еще ездили по улицам, несмотря на поздний час. Серине вдруг захотелось сесть в один из них и оказаться далеко и от Люсьена, и от Алистера.

Неожиданно ее внимание привлек мужчина, который стоял на противоположной стороне улицы. Длинный темный плащ скрывал его фигуру, а сам он явно старался спрятаться за деревом. Серина не видела его лица, но почувствовала, что он следит за ней. Она испуганно задернула штору и отошла от окна.

Стук в дверь, соединяющую ее комнату с комнатой Люсьена, возвестил о том, что ее муж пришел за своей порцией женской плоти.

– Убирайся! – потребовала она.

– Серина, открой дверь.

– Нет, – сказала она, сжимая руки в кулаки. – Я знаю, зачем ты пришел.

– Тогда не вынуждай меня устраивать представление с вышибанием дверей.

Серина колебалась. Она ни секунды не сомневалась, что Люсьен способен выполнить свою угрозу. Ветхий замок вряд ли был способен сдержать его натиск.

Тогда она с тяжелым вздохом повернула ключ и отперла дверь.

– Я открываю тебе только потому, что хочу сохранить эту дверь между нашими комнатами.

Люсьен цинично поднял одну бровь, но ничего не сказал. Он вошел в ее спальню. На нем были обтягивающие черные брюки и свободная белая рубашка.

Она, затаив дыхание, разглядывала его широкие плечи и узкие бедра. Вид его мощной и стройной фигуры пробудил в ней греховные воспоминания, которые она изо всех сил пыталась похоронить в своей памяти. Серина почувствовала слабость в коленях. Ее щеки начали краснеть, и она стыдливо отвернулась.

Люсьен подошел к ней, обнял за талию и притянул к себе.

– Опять появились неприличные мысли?

Жар, возбуждение, опасность. Он одновременно вызывал в ней все эти три чувства. Серина с трудом сглотнула.

– Не будь смешным, – сказала она, пытаясь освободиться из его объятий.

– Смешным, леди Дейнридж? – медленно произнес он. – Нет ничего смешного в том, что у вас появляются весьма чувственные мысли.

– Не в этой жизни. И не о тебе!

Он взял ее подбородок большим и указательным пальцами.

– Что за игру ты затеяла? Я с удовольствием поиграю в завоевателя, если тебе этого хочется.

От этой мысли у Серины подогнулись ноги.

– Я хочу лишь, чтобы ты отпустил меня и ушел.

Он наклонился к ней, и она почувствовала, как блеск его зеленых глаз буквально обжигает ей лицо.

– И почему это я не могу поверить, что ты говоришь искренне?

От этих слов, произнесенных чуть хрипловатым шепотом, у нее по спине побежали мурашки. Его губы почти касались ее кожи. От близости к нему у Серины начало ныть внизу живота. Господи, если его губы соединятся с ее губами, если он начнет ласкать ее, то она безоговорочно отдаст ему всю себя.

Собрав последние силы, она отвернулась.

Произнеся тихое, но весьма красноречивое ругательство, он медленно разжал объятия.

– Серина, этот брак будет настоящим.

– Единственный способ, которым ты можешь добиться меня, это взять меня силой, – сказала она, надеясь, что сможет противостоять ему хотя бы на словах. – Мы оба знаем, что если у тебя возникнет такое желание, я не в силах тебя остановить.

– Ты – моя жена. И если я решу спать с тобой, то так и будет. Это мое право.

– Да, – подтвердила она дрожащим голосом. – Но это нарушает наш договор.

– К черту договор!

– Нет, милорд. К черту вас!

Серина отошла в сторону, чувствуя, что рядом с ним не сможет оказать ему достойного сопротивления. Господи, каким же безумием было его хотеть! Их не связывало ничего, кроме еще не рожденного ребенка и плотских страстей. Он пьет, он развелся с женой. Такие мужчины никогда ей не нравились. Так почему же она с ним?

– Очень хорошо, – сказал он, обращаясь к ее спине. – Вижу, тебе нужно время, поэтому сегодня ночью я уйду. Надеюсь, что в течение недели ты сумеешь пересмотреть свое отношение к нашему браку. Я ясно выражаюсь?

Она кивнула, подавив желание поинтересоваться его планами на этот вечер.

– Я поставил снаружи человека, чтобы он наблюдал за домом, – продолжал Люсьен. – Еще один охранник стоит у входа в дом.

Серина хотела рассказать ему про мужчину, которого заметила из окна, но потом передумала, решив, что это один из его солдат.

Это показалось ей странным, но Серина поняла, что чувствовала бы себя в большей безопасности, останься Люсьен дома.

– Ты… ты скоро вернешься?

– Не раньше утра, – ответил он, пристально глядя на нее. Она поняла его вызов и то, чего он хотел. Люсьен ждал. Прошла секунда, другая. Серина молчала. Тогда он снова выругался и вышел из ее спальни.

Весь вечер она думала о том, чем занимается ее муж. Он пошел в театр? Ей хотелось верить в это, но перед мысленным взором постоянно возникала только одна картина: полуобнаженная женщина занималась с Люсьеном любовью.

Чтобы успокоиться, она достала несколько книг и выбрала «Христианские размышления» миссис Мор. Однако ее мысли крутились вокруг вещей куда менее добродетельных. Когда часы на каминной полке пробили час ночи, Серина подошла к окну и принялась ждать возвращения мужа.

В половине третьего она сдалась. Глаза слипались. Она легла спать, уверенная, что Люсьен нашел утешение в объятиях другой женщины. Но что ее по-настоящему бесило, так это неожиданно появившееся мучительное чувство ревности.

Вслед за Найлзом Люсьен медленно спустился по ступеням и оказался в пабе «Попрошайка».

Помещение было прокуренным и шумным. К ним немедленно подошла одна из служанок. Ее короткая юбка открывала лодыжки и большую часть икр.

– Готова услужить вам, милостивые господа, – сказала она, многозначительно подмигивая, и отошла, чтобы поставить на соседние столы несколько кружек с пивом и бутылку джина.

– Как ты думаешь, Хромой здесь? – прошептал Найлз.

Люсьен быстро оглядел зал.

– Я его не вижу, но мы спросим, как его найти.

– Ты действительно думаешь, что ему что-то известно?

– Если Марсден нанял кого-то из местных бродяг для убийства своего дяди, граф Барримор узнает об этом. Мне говорили, что это его владения и он держит всех в ежовых рукавицах.

Найлз скорчил брезгливую гримасу.