Кролище свернул к очередному трапу, скакнул вниз, сбил с ног какого-то вояку и врезался в дверь, снеся ее полностью. После этого издал звук, более всего напоминавший гудение парохода, и исчез.

– У-у-уф, – тяжело выдохнула я, перешагивая вояку, смотревшего на меня огромными голубыми глазами. – Здрасти, мужчина. Вы тайлара Брэна не видели?

– Там, – указал вояка пальцем на искореженные двери.

– Премного вам благодарны, – буркнула я и вломилась… Короче, это было местное подобие гауптвахты.

Мой новый знакомый лежал на комфортабельной койке и смотрел на меня не менее изумленным взглядом.

– Ты, – констатировал он.

– Ага, – выдохнула я и упала на его койку, тяжело дыша и вытирая пот. – Как дела?

– Лежу… сижу… арестован, в общем, – пробормотал Руся и сел рядом со мной.

– Спасибо, – ответила я и завалилась на его место, приходя в себя после кроличьего забега. – Водички бы, – попросила я, не открывая глаз.

Руся послушно притащил мне стакан воды и опять сел рядом.

– Если командир или первый помощник увидят тебя лежащей в моей постели, боюсь, меня выпустят в открытый космос без скафандра, – хмыкнул Брэн.

– Спокуха, Русь, я все разрулю, – пообещала я и села, жадно глотая воду. – У-уф, Сима сволочь, – пропыхтела я, роняя голову на плечо мужчины.

– В открытый космос без скафандра, да еще и со свернутой шеей, – хохотнул он.

– Я за тобой, как жена декабриста, а ты смерти боишься, – укоризненно ответила я и села ровно.

Вдруг в камеру вломился тот самый сбитый с ног и толку вояка. В руках его был зажат парализатор, на морде написано, что за родину порвет любого, как тузик грелку. Патриот оглядел камеру суровым взглядом, которому позавидовал бы сам Ардэн.

– Попытка побега, – выдал он, и мы с Русей переглянулись.

– Окстись, сердешный, – отозвалась я. – Я друга, можно сказать брата, проведать пришла, какой побег на фиг?

– Что? – растерянно спросил суровый страж.

– Хренов сто, – отмахнулась я. – Ну как ты? – спросила я зеленоглазого, явно забавлявшегося происходящим. – Кормят-то хорошо? Может, тебе ножовку в апельсинах принести?

– Еще бы понять, что ты сказала, но звучит красиво, – рассмеялся Брэн.

– Забей, – махнула я рукой.

– Кого? – поинтересовался Руся, и охранник крепче сжал парализатор.

Я тяжело вздохнула. И почему они так буквально воспринимают это слово? Да еще и энтузиазм такой на лицах, словно только и ждут команды «фас». Изверги аттарийские.

– Забей на забей, – опять отмахнулась я, и оба гуманоида зависли, осмысливая мое предложение. – Как же вы меня иногда раздражаете, – покачала я головой.

Охранник вдруг встрепенулся, снова навел на меня парализатор и грозно рявкнул:

– Освободите камеру временного содержания!

– Я бы на твоем месте на тайлари голос не повышал, – усмехнулся Руся. – И это убрал подальше, – он указал взглядом на парализатор.

– Молчать! – снова рявкнул патриот.

– Ну чего ты разоряешься? – миролюбиво спросила я. – Сейчас поговорю и уйду. Делов-то на копейку.

– Шифрованные разговоры запрещены, – грозно уведомил меня вояка.

Я поднялась с койки, развела руки в стороны, собираясь сказать что-нибудь, типа:

– Стреляй, фашист, всех не перестреляешь, – как этот малохольный… выстрелил.

Знакомое оцепенение сковало меня, причем в этот раз даже в глазах потемнело от силы разряда, и до слуха донесся далекий голос Руси:

– Это полный капец.

Через минуту в камеру влетел Ардэн и застыл, глядя на меня. А я стою вся такая в позе «здрасти, гости дорогие», руки в стороны раскинуты, словно весь мир обнять хочу, а сама думаю, что не тому Сима гадила, ой не тому-у-у… Глаза Дмитрия заметно увеличились, затем сузились, и рев дикого льва сотряс многострадальный карцер:

– Кто?!

– Она, – гордо указал на меня самоубивец с парализатором. – Прибежала за неизвестным животным, сломала дверь и пыталась устроить побег арестованному тайлару Брэну.

– Да какой побег? – возмутился Руся. – Девушка пришла просто поговорить.

– Этого в соседнюю камеру! – рявкнул Ардэн. – Дверь восстановить. Брэн… свободен.

– Тайлар командир Ардэн, за что?! – изумился патриот.

– За превышение полномочий, – ледяным тоном ответил Дима. Лапочка моя, всему найдет обоснование. Несмотря на свое плачевное состояние, я успела загордиться командиром «Гордости». Нигде не пропадет, бюрократ несчастный.

Дима всех выгнал и подошел ко мне.

– Какая же ты красивая. – Я умилилась. – Когда молчишь. – Скотина какая! – Оставить бы тебя так, чтобы не носилась по кораблю. – Только рискни, морда тряпочная. – Но без твоих выходок будет скучно. – Уф, живи, красавчик.

Он сделал мне укол в основание шеи и тут же обнял, когда паралич прошел и я покачнулась. Противные иголки прошили все тело. Я уткнулась лбом в грудь Димы и глухо застонала.

– Неприятно, знаю. Потерпи немножко, – ласково произнес Ардэн и уложил меня на опустевшую койку, давая возможность прийти в себя.

Дима сидел ко мне спиной, только сжимал ладонь, поглаживая запястье большим пальцем, и молчал. Я закрыла глаза и попыталась расслабиться, чтобы колючки быстрей прошли. Очень хотелось дать в глаз этому ворошиловскому стрелку, но еще больше хотелось вновь почувствовать себя человеком, а не подушечкой для иголок, которая висела на стене у моей бабушки. А еще хотелось, чтобы меня пожалели. Я скосила глаза на Ардэна, почувствовала укол совести, но все-таки фальшиво всхлипнула и состроила жалостливое личико.

Дима обернулся, заметил несчастные глаза и дрожащий подбородок и усадил к себе на колени. Теперь осталось надеяться, что Рома не примчится на мои поиски, а то моя жалость к себе, любимой, еще и боком выйдет. Ардэн по-прежнему молчал, но прижал к себе мою голову и зарылся пальцами в волосы. Он о чем-то думал, а я не мешала, боясь сделать лишнее движение и… Черт! Хотела, чтобы он меня поцеловал. Как вчера, так, чтобы дыхание перехватило и мозг превратился в расплавленный маргарин.

– Все прошло! – слишком громко вскрикнула я, срываясь с мужских колен.

Ардэн вздрогнул и укоризненно покачал головой.

– Я чуть заикаться не начал, зачем так орать? – спросил он.

– Так прошло же, – ответила я.

– Я рад за тебя, – усмехнулся Дима и указал взглядом на дверь.

Мы вышли из камеры. За пределами временного узилища хорошего парня Руси Брэна стояли подчиненные тайлара командира и ждали указаний. Ардэн недоуменно изломил бровь, и пространство тут же очистилось, словно фокусник взмахнул волшебной палочкой.