Кипящее море под нами.

Не думали, братцы, мы с вами вчера,

Что нынче умрём под волнами.

Не скажет ни камень, ни крест где легли

Тела наши морем укрыты

Лишь волны морские прославят одни

Геройскую гибель «Джигита»!

Немедленно был отправлен ультиматум правительству САСШ, с требованием выдать для примерного наказания адмирала, приказавшего своей эскадре атаковать наш крейсер. Американцы ответили, что и рады бы наказать адмирала за самоуправство, но это невозможно: «Джигит» первым же выстрелом прихлопнул всех, кто находился в боевой рубке флагмана. Тогда мы выкатили требование выдать нам для наказания всех командиров кораблей злосчастной эскадры. Требование было неимоверно наглое и провокационное, но, как мне помнится, американцы выкатывали наезды и похлеще, правда, разным латиносам и папуасам.

В общем, янки поняли, что войны не избежать и бросились искать союзников, но, увы. В Латинской Америке союзников не нашлось. В Европе, кроме Франции и Англии никто не сочувствовал САСШ, а самые сильные державы встали на сторону России. К тому же, в Англии уже давно бушевала гражданская война, и никому она помочь не могла.

* * *

Соединённый флот из русских, германских, турецких и испанских кораблей вышел из Кадиса в Атлантический океан в конце апреля 1891 года, и взял курс на Нью-Йорк. Уже на выходе, к флоту присоединились два ирландских клипера, братья по классу погибшего «Джигита». Кроме национальных эскадр, в составе флота было пятнадцать бывших британских броненосцев, на которых имелись смешанные экипажи, в основном из испанских, немецких и ирландских моряков. Это соединение возглавлял самый авторитетный флотоводец мира, «Сокрушитель Британии», полный адмирал Казнаков.

Задача флота проста: блокировать Восточное побережье САСШ, перехватывать все без исключения грузовые корабли, а вражеские корабельные отряды топить. Воздушная и артиллерийская бомбардировка верфей, металлургических и оружейных заводов тоже в числе задач флота.

Я порывался лично возглавить объединённый флот, но не пустили: не царское это дело.

Пришлось заниматься насущными делами империи. Дело я поставил так, что в масштабах государства, за каждое направление деятельности отвечал конкретный человек. Управление промышленностью, к примеру, была разбито по отраслям: станкостроительная, имеющей два основных направления: точное и общее. Судостроение, авиастроение, приборостроение, пищевая промышленность со своими отделами и так далее. За мной осталась выработка долгосрочной стратегии России и её союзников.

Надо сказать, что тяжелее всего дело продвигалось именно в лёгкой промышленности, такой уж получился невесёлый каламбур. Промышленники напрочь отказывались модернизировать производство, устанавливать новейшее оборудование и оснащать свои фабрики вентиляционными системами. В случае, когда они заявляли о модернизации своего производства, в девяти случаях из десяти выяснялось, что установлено устаревшее оборудование, по дешёвке закупленное за границей, чаще всего в Англии или Шотландии, где сейчас бушевал кризис, усугубляемый гражданской войной. Уговоры, морализаторство и даже штрафы не давали ничего: фабриканты упорно желали получать максимальную прибыль при минимальных издержках, буквально высасывая жизнь из рабочих. Условия труда на текстильных фабриках были просто чудовищные: в низкие, тесные цеха набито максимальное количество станков, и это при отсутствии вентиляции, нормального освещения и просто свободного места. Люди задыхались, калечились и сходили с ума от адских условий. Станки не выключались всю смену, и пыль их них, прямо во время работы выгребали «обезьяны» — мальчики и девочки от восьми до двенадцати лет, жившие на фабриках на положении рабов. Детей, кстати, скупали в деревнях, где ещё не были организованы колхозы, и где крестьяне избавлялись от «лишних ртов» в голодное время.

А голодовки на Руси случались каждую весну. Я принципиально запретил оказывать продовольственную и иную помощь деревням, где отказывались организовать колхозы. Не хотите работать по-новому — голодайте по-старому. Но во многих местах крестьяне продолжали противиться коллективизации, и это сопротивление всем своим авторитетом поддерживала церковь, впрочем, стараясь делать это тайно.

Как я стал бороться с тихим саботажем церкви? Очень просто: церковь отделили от государства и русская православная церковь наконец-то избрала себе патриарха. На расширенном совещании, куда были приглашены представители всех конфессий действующих в России, за исключением поставленных вне закона униатов, я объявил что священник в приходе есть прямой ставленник соответствующей конфессии, и следовательно, каждая конкретная церковь отвечает за действия или бездействие своего ставленника. В случае прямого противодействия священника государственной политике, я оставляю за собой право передать священника на суд своим иерархам, а приход изъять и передать лояльной конфессии. Скажем, если священник из РПЦ вдруг решил немного побыть карбонарием, то его приход я смело передам лояльным мне староверам. Или если тёмными делами займётся мусульманский мулла суннитского толка, то мне ничто не мешает найти на его место муллу-шиита. Или наоборот. Всем ясно? То-то! Кстати, о священниках: католическим иерархам я предлагаю заняться давно назревшей проблемой: подавляющее число священников в костелах на территории России — поляки, причём многие из них сильно грешат русофобией. Я предлагаю создать на территории Российской империи учебное заведение, где будут обучаться будущие католические священники. За лояльность преподавателей и семинаристов будут лично отвечать иерархи католической общины России. При этом не надейтесь на политические преследования со стороны русского правительства: все статьи обвинения будут исключительно уголовными — симония, содомия и банальный блуд. Чтобы собравшимся было понятней о чём я говорю, каждой из делегаций были переданы папки с документами, прямо подтверждающими мои слова о тёмных делишках в каждой из конфессий. Там было далеко не всё. Но довольно много: фотографии пьяных священников, совокупляющихся друг с другом и с мальчиками, другие священники блудящие в прихожанками и проститутками. Документы о растратах и хищениях, копии расписок о получении денег за шпионаж в пользу иностранных разведок. Это ничего, что с Турцией мы дружим, а Великобритании и вовсе нет, но конкретный мулла жив и здоров, и грешков за ним — как глистов в помойной кошке.

Был большой крик, бурные дебаты в кулуарах, кого-то даже убили, ещё несколько померли сами, ещё с десяток престарелых священников