после разговора с отцом по защищенной линии, решился и уведомил о решении… Кого нужно, того и уведомил. Решение принято. Но сначала он сходит в поход. Сейчас… Сейчас они в двухстах морских милях от Севастополя. Поход, по сути, только начинается. Пора идти на пункт управления. Или в пункт управления? Он был нетвёрд в морской терминологии двадцать первого века. Он ведь только месяц, как стал командующим флотом. Не обвыкся. Переборку стенкой зовёт. Ничего, это дело наживное.

Дверь открылась, вошел матрос, на лице изолирующий противогаз. А в руках большой, двухлитровый баллон. Тараканов морить будет. Но чего это матрос спешит, он ведь не ушёл еще?

В лицо ему брызнул газ, ничуть не похожий запахом ни на морскую свежесть, ни на сосновый бор. Горький миндаль, вот что это, успел подумать адмирал.

19

Спасение губернаторов — дело рук самих губернаторов. Это генерал Белоненко знал твёрдо. Госбезопасность занимается безопасностью государства, как института. В мировом масштабе. По крайней мере, в теории. Личную безопасность государственных мужей обеспечивают особые ведомства. Девяносто пять процентов сил и средств этих ведомств направлено на защиту президента. Четыре процента — на ключевых министров, начиная с премьера. И на всё остальное — один процент. Губернаторы в этот процент не входят. Сами, голубчики, сами.

И голубчики стараются. Но что может губернатор мирного края? На помощь пришёл аутсорсинг. Слово иностранное, а суть проста: нет своих — бери наёмников. За счёт бюджета, само собой.

Охранные фирмы вполне способны защитить губернатора от плевка в лицо: если вдруг какая-нибудь азартная пенсионерка (плюют в губернаторов обыкновенно пенсионерки) попробует пробиться к принципалу — её укоротят. Но от выстрела с трехсот метров охранные фирмы не защитят. Потому они занимаются профилактикой. Увы, здесь у них прав с гулькин нос. Проверять квартиры по ходу следования губернаторского кортежа не могут, стрелять на предупреждение не могут, применять средства радиоконтроля не могут, да, собственно, ничего не могут. Хорошо удается лишь способствовать освоению средств. Выделят на охрану губернатора из бюджета сто двадцать миллионов, из них непосредственно охраняющим достанется разве двадцать, а сто миллионов кто нужно, тот и освоит. И правильно. Все в руках судьбы. Губернатор — человек простой, если ему суждено умереть, он и так умрёт, а суждено жить — он и так выживет. Но и умереть, и жить куда лучше богатым, чем бедным.

А охрана тоже не дураки. Двадцать миллионов опять делятся по понятиям. Львиная доля руководителям, а тем, кто в поле — что останется. Пенсионерку за эти деньги свинтят, а под пули грудь подставлять остерегутся.

Почему же тогда губернаторы в основной массе живы и здоровы? Потому что губернатор — это функция. Лучше всех телохранителей губернатора защищает Закон. Никакого преувеличения и пафоса. Убив губернатора, сам губернатором не станешь. Пришлют другого, всего и разницы. В чём тогда прибыль? Нет прибыли. А рисковать за понюшку табака желающих мало.

Другое дело — личные мотивы. По личным мотивам могут и убить. Но личные мотивы профессионалом не делают, а у любителей снайперских винтовок и снайперских навыков, как правило, не водится.

Впрочем, если у любителя много денег, он тоже может прибегнуть к аутсорсингу.

Но сегодня Белоненко получил распоряжение сверху. Распоряжение простое: обеспечить неприкосновенность нового губернатора. Под личную ответственность Белоненко.

Ясно, что главным в распоряжении была не неприкосновенность, а ответственность. Мол, если что — виноват Белоненко. Не уберег. Не справился. Не сумел.

Одного не было в распоряжении сверху: фамилии нового губернатора. Кого защищать? Получалось — защищать опять-таки функцию. Семью Товстюги уведомили: казенные апартаменты следует очистить. И быстро. Впрочем, семья Товстюги давно жила на Лазурном Берегу, и потому очистили казенные апартаменты уборщики — опять по аутсорсингу. Очистили в присутствии людей Белоненко, личные вещи Товстюги, то есть вещи, не включенные в опись, запротоколировали и отнесли на склад. Да он и не жил в апартаментах, у него был свой особняк, скрывавший то, что хотел скрыть Товстюга.

Потому апартаменты ремонтировать не стали — новый губернатор всё равно переделает по-своему. Почистили, прибрали, поменяли. Затем люди Белоненко установили глаза и уши — исключительно в целях обеспечения безопасности. Нужно будет открыть глаза — откроют. Нужно будет закрыть — закроют.

А губернатор не ехал.

Из Москвы сообщили — неофициально, по секрету, — что с новым губернатором вышла заминка.

Ага, заминка. Скоропостижно скончался от острой сердечной недостаточности командующий Черноморским Флотом вице-адмирал Валувенков. Не он ли был тем губернатором? Ну да, он. Но ведь Валувенков был в море? Был. На флагманском корабле, крейсере «Гроза». Неужели у «Народной Воли» такие длинные руки? Вряд ли, ответила Москва, вернее, более удачливый товарищ, покровительствующий Белоненко. И как быть Великой Гвазде? Великой Гвазде быть всегда готовой, — ответила Москва.

— Всегда! — заверил Белоненко, и на том прекратил дозволенные речи.

Нужно работать.

20

— Враг хитер и коварен, но мы настороже. Мы защитим себя, свой дом и свою страну, — голос проникновенный, за душу берёт. Женский. В жизни так не говорят, в жизни говорят просто, порой суетливо, когда есть что сказать, а когда сказать нечего — с эканьем и меканьем,

Я открыл глаза. Потолок прямо над головой. Буквально. Рукой можно достать Я и достал.

— Выползай, выползай наружу, новенький! — этот голос был самым обыкновенным. С пришепетыванием, смазанными окончаниями слов и натуральным любопытством.

Вылезать? Оглядевшись, я понял, что лежу в пенале. Маленьком горизонтальном пенале. Такие капсулы личного пространства остались на старых орбитальных станциях. Какое-никакое, а личное. Но я был не на орбите, это очевидно. А где?

— Всем пробуждение, — другим, деловым тоном сказал некто. А, это звуковой узел, вмонтированный в стену капсулы, репродуктор.

Но выползать наружу меня звали тоже снаружи.

Я стал выползать, по пути вспоминая, кто я, и как дошел до жизни такой.

Память отозвалась охотно: я — Юрий Хованцев, дворник, женат, трое детей, но семья погибла во время перелёта из Египта в Москву. Лайнер взорвали террористы. Я же с горя заболел, впал в депрессию, и теперь нахожусь в экспериментальной клинике, где прохожу курс восстановления по особой программе.

Воспоминания были яркие и выпуклые, как продукты в витрине распределителя. Но, как и те продукты, не имели ни вкуса, ни запаха. В витрине-то ясно, в витрине продукты из папье-маше. А у меня?

Я вгляделся в себя пристальнее, но тут меня хлопнули по плечу.

— Давай знакомиться, друг! Лейтенант Кравцов!

Лейтенантом Кравцовым назвался парень лет двадцати пяти. Лицо усталое, лицо человека,