Еще секунда и я чувствую пластиковую папку кончиками своих пальцев и, только после этого, начинаю по-настоящему дышать, только теперь понимая, что все это время, томительное волнение не давало мне сделать полный, глубокий вдох, комком из тягостных переживаний, перекрыв мое горло.

Разворачиваюсь и передаю документы Демьяну, держа их за самый уголок, дождавшись пока он протянет руку и перехватит папку, но, даже после этого, разжимаю свои пальцы не сразу, а только тогда, когда, всмотревшись в его глаза, отчетливо вижу в них яркую вспышку абсолютной искренности.

– Спасибо… – отчетливо произносит он.

Не встаю… Так и продолжаю сидеть, только теперь развернувшись к Демьяну лицом, спиной облокотившись на стенку старого комода. Наверное, впервые, меня не держат ноги…

Затаив дыхание, молча слежу за тем, как он увлеченно, неспешно перелистывает толстую пачку старых документов, периодически задерживаясь то на одном, то на другом пожелтевшем от времени, исписанном цифрами листе, проводя по ним пальцем, словно подчеркивая для себя, найденные им, странные несоответствия.

– Ну что? – от нервного напряжения поток вопросов своевольно сыплется с моих губ. – Есть хоть что-то?

– Не уверен, – не поднимая на меня взгляда, отрешённо отвечает Демьян. – На первый взгляд, здесь ничего нет… Но зачем, в таком случае, твоему отцу прятать эти документы?

– Можно отдать их специалистам, пусть проверят… – пытаюсь вклинится с советами я. – Это, конечно, займет некоторое время, но… главное – это результат?

– Не всегда… – запутано отвечает Демьян. – Времени-то, как раз, у нас нет…

Мой мозг словно блокирует его ответ, не желая даже заострять внимание на нашем, уже очевидном, поражении. Понимаю, что рискованная ставка в этой игре со смертью была поставлена им именно на основании этих документов, а сейчас, видя заметное сомнение в его взгляде, лишь допускаю возможность нашего проигрыша, но, как одарённая спортсменка, не могу признать его, когда до финиша еще остается, пусть незначительное, но, все же, время…

Все так же, молча, Демьян преодолевает расстояние до бабушкиного письменного бюро и, открыв его, кладет распадающуюся пачку документов на его пыльную поверхность, перекладывая листы, быстро фотографируя их на свой смартфон. Не все, только выборочно, пролистывая мимо, как ему кажется, незначительные поправки. Закончив, складывает их в ровную стопку и, снова, аккуратно, в том же порядке, собирает все в ту же пластиковую папку, нервно постукивая ее уголком по потрескавшейся от времени, некогда лаковой глади стола.

– Ань, еще паспорт свой с собой захвати…

Неожиданно прозвучавшая просьба, словно разрезает пространство между нами, оставляя меня по одну, а его, по другую сторону неприглядной реальности. Обхватываю себя руками, стараясь спрятаться от возможных последствий. Боюсь своего закономерного, как оказалось, такого сложного вопроса: «Зачем»? Еще больше не хочу его ответа, понимая, что озвучь он его и это будет означать неизбежную капитуляцию, которую ни я, ни он, сейчас совсем не готовы принять…

Видя мою реакцию на его слова, он, в два шага преодолевает расстояние между нами, наклоняется ко мне и поднимает меня, ставя на ослабевшие ноги, привлекая к себе, придерживая меня за талию. Склоняется еще ниже и, своим рваным дыханием шевеля волосы у меня на виске, прерывисто шепчет:

– Девочка… Ты же у меня такая сильная, такая смелая… Мы просто должны сейчас продумать всевозможные пути отхода! Ситуация с Якутом сложная, поэтому у нас просто нет времени на многодневные проверки найденных документов. Если… – он сделал паузу, словно только ей смог протолкнуть дальнейшие слова себе в горло, – если все пойдет не так, как я хочу, то, вполне возможно, что вам с мамой просто необходимо будет сразу уехать…

– А ты? … Тебе?

– Я должен буду остаться… в любом случае…

Не хочу продолжения нашего диалога, поэтому тянусь к нему своими губами и прикрывая глаза, пытаясь отгородиться своими чувствами, спрятавшись за ними, отстранившись от пугающей реальности. Он, моментально перехватывает инициативу, властно приоткрывая своим языком мои губы, проскальзывая внутрь, завораживая меня откровенной эмоциональностью своего поцелуя. Влажный, жаркий, от которого трепет проходит по моему телу, мурашками поднимаясь от кончиков пальцев на моих ногах, делая круг по всему организму, концентрируясь вдоль всего позвоночника, колючей вереницей, до самой поясницы, сворачиваясь там в тугой узел слепого влечения…

– Демьян, Анюта! А сырники?

В наше эротическое противостояние вклинивается вопрос моей мамы, который, если не тушит огонь нашего желания совсем, то, мгновенно, останавливает его распространение по всему организму, заставляя тело болезненно тлеть от острого неудовлетворения. Мы сразу отстраняемся друг от друга, прислоняясь лбами, и заразительно улыбаемся, оба наслаждаясь яркими моментами кратковременного счастья, отпущенного нам родительской заботой.

– Будем! – кричим оба, в голос, пряча за напускной бравадой свои страхи.

***

Только теперь я чувствую себя по-настоящему счастливой!

Слежу, вполуха, за бессодержательным разговором мамы и Демьяна и улыбаюсь, размазывая остатки сгущенного молока по своей тарелке, запивая приторную сладость крепким, терпким кофе, наслаждаясь давно забытым послевкусием. Крепко зажмуриваюсь, как в детстве, стараясь отпечатать в памяти значимый для меня важный эпизод, именно поэтому, еще раз глубоко вдыхаю дразнящий, восхитительный запах ванили, желая, чтобы и он оставил свой оттиск, чтобы потом, многократно, дразнить устойчивым ароматом мое подсознание…

– Анют, – сквозь круговерть моих мыслей пробивается мамин вопрос, – тебе еще положить?

– Нет, спасибо, – сразу отвечаю я.

Смотрю на Демьяна, который пытаясь скрыть свои эмоции, но, все же, нервно барабанит пальцами по пластиковой папке перед собой. Понимаю, что нам пора, поэтому, незаметно для окружающих, киваю маме в сторону кухни и она, быстро встает, собирая со стола грязную посуду, аккуратно складывая ее в глубокую кухонную мойку. Подхожу, вставая рядом с ней, склоняясь к ее виску, трогая слегка растрепавшиеся волосы из всегда идеального пучка, своими губами, шепча ей слова искренней благодарности. По ее лучезарной улыбке вижу, что они ей не нужны, для нее вполне достаточно нашего общения, но, тем не менее, опускаю свои руки в раковину и забираю тарелку, перехватывая у нее хозяйственную инициативу.

– Нам пора, – едва слышно шепчу ей.

– Понимаю, – быстро отвечает она. – Я еще со вчерашнего вечера заметила, что что-то не так. Представляешь, оказалось, что это совсем не тот Ветер! Ань, я так ошибалась!

– Представляю… – хмыкаю я, вспоминая череду своих злоключений из-за глупой, но роковой ошибки.

– Светлана Александровна, – вклинивается в наш разговор Демьян, – вам Алексей не помешает? Если все это вам не совсем по душе, то он и в машине у подъезда может подежурить.