В воспоминаниях начальника канцелярии министра Императорского Двора, генерала А.А. Мосолова (1854–1939) имеются сведения о знаменательном событии: «…Главную надежду на сближение с массами Государь, безусловно, возлагал на непосредственную встречу с ними, будь то в войсках или среди крестьянства. Мне пришлось быть свидетелем одной из самых важных попыток последнего. Ее вызвали торжества прославления мощей преподобного Серафима.

Уже давно в Петербурге ходили слухи, что в Святейшем Синоде возникли пререкания о причислении Серафима к лику святых, что все Величества очень интересуются этим вопросом и что Государь лично следит за дебатами архиереев. /…/

Наконец Синод признал старца достойным сопричисления к лику святых, не без некоторого, впрочем, давления со стороны Государя. Это решение было принято с большим сочувствием в народе, несмотря на скорее скептическое отношение со стороны общества» [171].

Фрейлина императрицы Александры Федоровны баронесса С.К. Буксгевден (1884–1956) в эмигрантских воспоминаниях писала об этих памятных событиях: «Но сама императрица больше всех желала рождения сына. Под влиянием своих новых друзей она всей душой погрузилась в молитвы, прося Господа о сыне и наследнике Российского Престола. Как раз в это время по распоряжению Священного Синода был канонизирован прп. Серафим Саровский, живший в восемнадцатом столетии. И в июле 1903 года император и императрица отправились в Саровский монастырь, чтобы принять участие в церемонии канонизации» [172].

Граф С.Ю. Витте (1849–1915) хотя и был обижен на царя за свою отставку, но в конце жизни с большим почтением отмечал в воспоминаниях: «Государь и императрицы изволили ездить на открытие мощей. Во время этого торжества было несколько случаев чудесного исцеления. Императрица ночью купалась в источнике целительной воды. Говорят, что были уверены, что саровский святой даст России после четырех великих княжон наследника. Это сбылось и окончательно, безусловно, укрепило веру Их Величеств в святость действительно чистого старца Серафима. В кабинете Его Величества появился большой портрет — образ святого Серафима» [173].

Царская чета отправилась в путь 15 июля 1903 г., о чем Государь сделал краткую запись в дневнике: «Занимался массой спешных дел перед отъездом. Простились с детками и в 7 час. поехали на станцию. В 7¼ тронулись в путь на богомолье в Саровскую пустынь. Едем с Мама, Ольгой и Петей. Впереди нас едут: Николаша, Петюша, Милица, Стана и Юрий» [174].

Царский поезд шел через Москву, где к царским паломникам присоединились 16 июля великий князь Сергей Александрович и великая княгиня Елизавета Федоровна. В Коломне депутация от рабочих паровозного завода поднесла молодой царской семье хлеб-соль. В Рязани была еще одна большая встреча. Ехали хорошо и не торопясь, т. к. царя хотела видеть вся Россия.

Наконец на торжества прибыла царская чета. В день приезда Николая II по всей дороге в Саров на десятки верст тянулись огромные вереницы народа, пришедшего сюда по велению сердца. Массы крестьян, одетые по-праздничному, с искренней радостью встречали своего царя-батюшку, восторг их был неподделен. Многие хотели его увидеть вблизи и даже, как полагается у трудового народа, дотронуться до него. Во время этой встречи царь почувствовал настоящую любовь к себе простого люда, что стало для него мощным стимулом дальнейшей деятельности. Он видел тот слой искренних и открытых людей, на которых он может опираться и в интересах которых проводил свою повседневную политику.

Заглянем в дневник императора Николая II и посмотрим, как он непосредственно воспринимал происходящие события:

«17-го июля. Четверг. В 11 час. приехали в Арзамас.

В шатре у платформы были встречены дворянством, земством, городами и крестьянами Нижегородской губернии. Сели в экипажи и отправились в путь по хорошей и пыльной дороге. Проезжали чрез большие села, крестьяне встречали снаружи, выстроенные вдоль дороги. Пили чай в палатке в 40 верстах от Арзамаса. На границе Тамбовской губернии опять большая встреча от всех сословий. Очень живописны были крестьянки в своих нарядах и мордовки также. В 6 час. въехали в Саровскую обитель. Ощущалось какое-то особое чувство при входе в Успенский собор и затем в церковь Св. Зосимы и Савватия, где мы удостоились приложиться к мощам святого отца Серафима. В 6½ час. вошли в наш дом. Мама живет напротив. Весь двор был наполнен огромной толпой богомольцев. Обедали в 8¼ у Мама всем семейством. Вечером исповедовались в келлии (так в тексте. — В.Х. ) преподобного Серафима, внутри нового храма; у схимника Симеона, бывшего офицера. Потом повели туда Мама. Легли спать довольные и не усталые» [175].

За этот же день сопоставим дневниковую запись великого князя Сергея Александровича, который отметил: «17 июля. Саров. Монастырь . Жарким утром в 11 ч. прибыли в Арзамас — встреча нижегород[ского] дворянства. На лошадях 62 в[ерсты]. Пыль ужасающая. На полдороге чай в палатках в Саровском лесу. Встреча Тамб[овского] дворянства — масса крестьянок в живописных костюмах — мордовки etc. Митр[ополит] Антоний встречал — лития в соборе. Ходили потом в другую церковь прикладываться к мощам пр. Серафима. Мы живем в доме с Ники. После обеда жена, Ольга, Петя и я к источнику Препод[обного] пешком и искупались под струей — удивительное чувство!! Красота местности. Много было чудес эти дни! Господи, благослови. Аминь» [176].

В воспоминаниях начальника канцелярии министра Императорского Двора, генерала А.А. Мосолова имеются подробные сведения о знаменательном событии:

«Канонизация Преподобного Серафима Саровского была назначена на середину июля 1903 года, и Их Величества решили к этому дню прибыть в Саров.

Из Петергофа Их Величества выехали в Царском поезде 15 июля и прибыли 17 июля утром на особо для них устроенную платформу близ города Арзамаса Нижегородской губернии. Там ждали Их экипажи, запряженные четверками, в которых мы и тронулись в путь…

По всей дороге и, особенно начиная от границы губернии, на десятки верст тянулись огромные вереницы народа. Говорили, что, помимо окрестных жителей, со всех концов России в Саров прибыло около 150 000 чел.

Прибытие в Саров было удивительно торжественно. Колокольный звон, множество духовенства, толпы народа около Государя… Вечерня… На другой день самый чин Прославления тянулся 4½ часа. Удивительно, что никто не жаловался на усталость, даже Императрица почти всю службу простояла, лишь изредка присаживаясь. Обносили раку с мощами уже канонизированного Преподобного Серафима три раза вокруг церкви. Государь не сменялся, остальные несли по очереди…» [177].

Баронесса С.К. Буксгевден, которая сопровождала молодую государыню, писала в воспоминаниях: «Для императрицы это путешествие было чем-то вроде паломничества. Помимо того что религиозная служба необычайно вдохновляла ее, она также получила возможность пообщаться с теми простыми людьми, которых она так любила. В разговорах с крестьянами императрица никогда не выказывала робости. Она беседовала с ними на своем еще не очень совершенном русском языке, и те, встречая ее в непринужденной обстановке, платили ей ответной симпатией» [178].