— Я имею в виду то, что мы дали им разрешение пожениться. — Роберт потер шею сзади. — Не похоже, что Каин может исправить свои проступки, не так ли? Не тогда, когда он в тюрьме. Его могут судить как взрослого, и если это сделают, я понятия не имею, сколько ему дадут. — Он ущипнул себя за переносицу, а затем уронил голову, словно весь мир лежал на его плечах.

Я не могла его винить.

Почти семнадцатилетний ребенок во взрослой тюрьме?

Конечно, любой бы об этом переживал. Но боль Роберта была ничем по сравнению с тем, что я перенесла в тот момент.

Ничем, по сравнению с той страшной болью, которая пронзила меня насквозь.

Не поэтому ли Адам до сих пор не навестил меня?

Не поэтому ли я видела только Мейеров и Роберта?

На секунду показалось, что меня сейчас вырвет.

Потому что этого не могло произойти.

Не могло.

Но… Неопровержимые страдания Роберта были тем доказательством, в котором я нуждалась.

Это происходило.

И от этого никуда нельзя было деться.

Я облизнула губы, не в силах переварить то, что только что услышала, но Роберт, похоже, понимал, через что в действительности я проходила. Не знаю, что он увидел на моем лице, но он пробормотал:

— В данный момент, пока мы говорим, мои адвокаты разбираются с этой ситуацией.

— Какой ситуацией? — прохрипела я. Покушение на убийство, женитьба или удочерение… Очевидно, что их было три.

Роберт моргнул.

— Удочерение, конечно. Пока мы говорим, все идет полным ходом. В течение следующих двух месяцев, если у меня получится поспособствовать тому, чтобы это прошло быстрее, ты станешь членом нашей семьи.

И это будет только началом моих кошмаров.

Единственный способ, которым я хотела войти в семью Роберта, это быть его невесткой, а не приемной дочерью.

— Почему вы спросили меня, хочу ли я этого, если все равно не собирались слушать? — прошептала я, чувствуя в своей душе глубокую пропасть, которая начала осыпаться, когда новости дошли до моего сознания.

— Иллюзия выбора — сильная вещь, — пояснил Роберт, и почему-то, когда он посмотрел на меня, я почувствовала, что он имеет в виду что-то еще.

Я нахмурилась, пытаясь понять что именно, но Роберт, потянувшись ко мне, похлопал меня по руке.

— Просто сконцентрируйся на том, чтобы поправиться. Я позабочусь о том, чтобы все твои вещи перевезли из твоей приемной семьи в нашу. В ближайшие пару дней я приеду вместе с женой, и как только тебе разрешат выписаться, мы поедем к нам домой. — Еще одно похлопывание по моей руке. — Давай сделаем из этого что-то хорошее, Теодозия. Позволь мне исправить ошибки моего сына.

Это был не вопрос, это было скорее заявление, — еще одно свидетельство того, что выбор в действительности является иллюзией. Я не имела права голоса в этом. Семья Адама решила мою судьбу, как и его.

Только это была не та судьба, где наши жизни были переплетены, не то будущее, в котором мы были вместе… Нет. Это была та судьба, где нас разделяло обручальное кольцо на его пальце.

Тея

Тогда

Несколько дней спустя, когда меня везли в дом Рамсденов, я смотрела на затылок семейного водителя и думала о странностях судьбы.

Благодаря Адаму я уже несколько раз встречала Линдена, и он подошел ко мне сразу же, как только я встала с больничной инвалидной коляски, в которую меня усадили. Никогда в своей жизни я не была неподвижной так долго, и в результате стала жесткой, как доска. Линден помог мне подняться на ноги и поддержал, когда я едва не упала. Я не знала, связано ли его дружелюбное отношение с моим новым статусом или с тем, что он искренне сочувствовал мне после того, что произошло, но я приняла это.

Физически со мной было все в порядке. Не было причин, по которым мои ноги были хлипкими, как спагетти… но они были такими. И я чувствовала себя одной большой кастрюлей с переваренной пастой.

На самом деле, я чувствовала себя сгоревшими макаронами.

Моя жизнь была одной большой испорченной сковородой с лазаньей. Депрессия? Мягко сказано.

Я была потеряна. Плыла по течению. Возможно, внешне я выглядела нормально, хотя и стала немного бледной, но глубоко внутри чувствовала, что во мне взорвалась глубинная бомба. Вынырнуть из этого состояния было невозможно, и внезапно состояние маминой депрессии после смерти папы обрело смысл. Это нашло отклик во мне, потому что любовь причиняла боль.

Боже, так и есть.

Боль настолько сильную, что когда все пошло не так, она заполнила собой все мое существо.

Я закрыла глаза от этой мысли, стараясь не блевануть, когда страдание овладело мной. Я знала, что если кто-то что-то и понял, то по иронии судьбы это была мама Адама. Я встретилась с Анной на следующий день после того, как Роберт заглянул, чтобы сообщить об изменениях в моей жизни, и она едва ли сказала мне хоть слово сквозь слезы и ужас в глазах.

Не знаю, ненавидела ли она меня или ненавидела себя, но большую часть своего визита она смотрела на свои руки.

Да, это было неловко.

И теперь я должна была жить с ней. И с Робертом.

И с Адамом.

Переедет ли Мария к нему?

Они собирались пожениться…

Мой разум был поглощен этими мыслями, и я обнаружила, что все еще потрясена новостью о том, что Адам женится на другой и не сказал мне об этом сам.

Я не видела его в школе после происшествия. Как наши миры смогли измениться так быстро? Как наша лодка смогла перевернуться вверх дном, когда мы плыли только вперед?

Боже, я ненавидела Каина. Он разрушил всю мою жизнь, и никто никогда не поймет, насколько сильно. Это не имело никакого отношения к гребаной попытке утопления. Это было связано с тем, что Адам внезапно перестал быть моим.

Как я должна была с этим справиться?

Моя мама покончила с собой, потому что боль от потери папы была невыносимой. Как я должна была жить в мире, в котором мой джило принадлежал не мне, а другой женщине? Женщине, которая хотела причинить мне столько же боли, сколько и Каин.

Протянув руку, я потерла глаза. Утомление от случившегося прошло полностью, и я была истощена только потому, что лежала по ночам без сна, задаваясь вопросом, не было ли все это гребаным сном.

Кошмаром.

Не было.

Но я знала, что Адам бы навестил меня, если бы это не было кошмаром. Он бы подошел и обнял меня, он бы все исправил.

— Мисс, вы в порядке? — спросил Линден, когда из меня вырвался прерывистый вздох.