Острый голод и жажда стали невыносимы. Распухшим языком Быстрый Ветер попытался облизнуть потрескавшиеся губы. Видение так отчетливо запечатлелось в его сознании, что лишь через несколько минут тело начало повиноваться разуму. Он встал и спустился с холма.

К тому времени как он собрался с силами, чтобы вернуться в деревню, ликующий рассвет возвестил о наступлении нового дня. Утолив голод и жажду, Быстрый Ветер уединился в вигваме с Койотом и во всех подробностях рассказал о Видении. Шаман внимательно слушал, не говоря ни слова, пока Быстрый Ветер не закончил рассказ. Несколько долгих минут Койон пристально смотрел на друга, проникая в глубину его души.

— Как ты объяснишь это Видение, Койот? — спросил Быстрый Ветер.

Он не сомневался в том, что оно значило, но все же хотел услышать мнение шамана.

— Я думаю, ты уже догадался, что идешь по двум дорогам, Быстрый Ветер, и давно знаешь: настанет день, когда придется принимать решение.

— Я старался не думать об этом дне, — признался Быстрый Ветер. — Сердцем я чейен.

— Но кожа у тебя белая, и любишь ты белую женщину. Великий Дух показал тебе возможности будущего, ты должен выбрать, и, если хочешь, можешь предпочесть тропу войны. Но только знай, что тогда ты скоро встретишься с Белым Пером в мире духов.

— А если я отправлюсь в мир белых людей?

Койот пожал плечами.

— Я не знаю, что там уготовано для тебя.

— А как же Воробышек и другая женщина?

Койот закрыл глаза, пытаясь проникнуть в суть того, что никому не было известно.

— Твое сердце в смятении, ты взволнован. Я понимаю трудность выбора, который предстоит тебе сделать, но ничем не могу помочь. Ты должен решить это сам. Если выберешь дорогу белых людей, вряд ли твоя жизнь будет легка. Чтобы вновь обрести Воробышка, придется многое преодолеть.

— Я не уверен, что она нужна мне, — еле слышно прошептал Быстрый Ветер.

Койот улыбнулся:

— Если ты пойдешь по дороге белых, то именно потому, что она тебе нужна. Что касается другой женщины, могу лишь сказать: это кто-то из тех, кого ты знаешь.

Быстрый Ветер нахмурился:

— Кроме Ханны я не знаю других белых женщин.

— Ты узнаешь ее, когда встретишься с ней.

Невыразимо уставший Быстрый Ветер задумался, вспоминая с захватывающей нежностью, как Ханна научила его целоваться и как чудесно ее тело откликалось на ласки.

Вопрос Койота вернул Быстрого Ветра к действительности:

— Ты принял решение?

— Химмавихьо поставил меня на ту дорогу, по которой, как он считает, я должен идти. Мне остается лишь повиноваться, но я ничего не знаю о жизни белых! У меня нет денег и ничего другого, что ценилось бы бледнолицыми. Как выжить во враждебном мне мире? И как же Летняя Луна и ее ребенок? Кто поддержит их, когда я уйду?

— Если ты скажешь Летней Луне, что срок траура окончен, я соединюсь с нею. Думаю, она согласится. Ее сын станет моим сыном.

У Быстрого Ветра как будто гора свалилась с плеч. Ответственность за Летнюю Луну лежала на нем тяжелым бременем.

— Ты можешь продать меха, которые добыл зимой. Они отменные, за них должны дать хорошую цену. Я помогу, дам десять лошадей, выкуп за Летнюю Луну. Они тебе пригодятся в форте.

— Десять лошадей? Это слишком щедро!

Койот покачал головой.

— Вовсе не щедро, друг мой. Летняя Луна того стоит. Быстрый Ветер закрыл глаза, понимая, что все препятствия, стоявшие у него на пути к Воробышку, исчезают. Он ясно видел: Хаммавихьо поставил обе его ноги на дорогу к Ханне. Видение указало ему путь в мир белых, он должен покинуть племя. Быстрый Ветер решил разыскать Ханну. Но сможет ли он взглянуть на нее, не испытав гнева? Сомнительно. А сможет ли он жить без нее? Тоже сомнительно. И даже если он найдет Воробышка, как вызволить ее из-под власти бессердечного хозяина?

Дрожь пробежала по его телу. Он вспомнил, как худа она была, когда он увидел ее впервые. Быстрый Ветер не был уверен, что сможет сдержаться и не убить человека, который так плохо обращается с ней. При мысли о том, что Ханна осталась завербованной служанкой, кровь закипела у него в жилах. Не имела значения ее ложь, все равно, Воробышек — его жена. Он должен быть с нею. По индейским законам эта женщина принадлежит ему.

— Никогда в жизни я так не боялся, — признался Быстрый Ветер, едва узнавая свой голос.

Воины-чейены ничего не боятся, но его страшила жизнь в мире, который он презирал, с людьми, которых ненавидел.

— Но Химмавихьо дал мне ответ. Видения не лгут. Великий Дух поставил меня на дорогу, которую сам для себя я не выбрал бы. Должно быть, на то у него есть свои причины, хотя мне они неведомы. Я повинуюсь.

Быстрый Ветер приехал в форт Ларами верхом. К своему удивлению, он не увидел ни защитной стены, ни ограждения вокруг форта. Он никогда раньше не заезжал так далеко на север и был поражен, что за все время существования форта на него не было совершено ни одного нападения.

Прежде чем уехать из деревни, он взял нож и обрезал волосы. Это был символический акт, который глубоко его опечалил. Когда густые черные пряди упали на землю, он почувствовал, что рвет последние узы, соединявшие его с индейским народом. То была горестная мысль, она наводила тоску. Оставить свой народ ради белой женщины? Но Химмавихьо указал ему путь, и он должен повиноваться. В глубине души Быстрый Ветер понимал, Великий Дух сначала заглянул ему в сердце и лишь потом даровал Видение. Юноша язвительно насмехался над собой. Как мог он все еще желать женщину, которая не хотела иметь с ним ничего общего и так беззастенчиво лгала? Быстрый Ветер собирался наказать Ханну за ложь и за то, что она оставила его, уязвив гордость, но мечтал он о большем, и эти мечты были ведомы лишь ему одному.

Быстрый Ветер вел за собой лошадей, одна из которых была нагружена мехами. В форте он собирался продать меха. Появление Быстрого Ветра вызвало всеобщее любопытство. В гордой осанке и настороженно прищуренных глазах чувствовалась неукротимая энергия. За неимением другой, на нем была одежда из оленьей кожи, что не должно было особенно привлекать внимание: многие в форте были одеты так же. Мужественные черты лица затенялись широкими полями фетровой шляпы, подаренной ему Быстроногим Оленем, которому шляпа досталась в одном из набегов.

Койот снабдил друга парой поношенных кожаных сапог. Они хоть и были впору, но непривычно охватывали ногу. Быстрый Ветер прихватил также седло и часть добычи, захваченной в течение многомесячных разъездов с боевыми дозорами сиу. В последнюю минуту он решил, что вызовет меньше подозрений, если поскачет в седле, но его лошадь осталась неподкована.

Он бросал осторожные взгляды по сторонам, неловко чувствуя себя среди стольких бледнолицых, но врожденная гордость не изменила Быстрому Ветру. Он спешился и привязал поводья к столбу. У него были весьма скудные познания в чтении и письме, приобретенные в детстве, и он, не сумев разобраться в надписях, спросил прохожего, где найти квартирмейстера. Койот подсказал ему, что лошадей можно продать хозяйственной армейской службе. Друг Быстрого Ветра, имевший в прошлом дело с бледнолицыми, посоветовал также, какую цену запросить за лошадей.