– Это сделал плохой мастер. А теперь посмотрите сюда, где сколотый уголок был восстановлен, и это очень заметно. Это тоже плохая работа.

– Ваши работники такого никогда не делают?

– Нет, они дорожат своей работой. Разумеется, все мы иногда ошибаемся, я хорошо это понимаю. Но такая работа, в результате которой металл местами тяжелее требуемого, делает витражное окно менее прочным, да еще и склонным к растрескиванию.

– Ага, значит, проблема не в неровности металла, а в нарушении веса?

– Вот именно. Секрет хорошего витражного окна заключается в балансе. Если с одной стороны оно тяжелее, чем с другой, то может деформироваться. Металл используется исключительно для того, чтобы связать в единое целое отдельные кусочки цветного стекла. Прочность витражного окна полностью зависит от его рамы.

Девон смотрел на ее сияющее лицо и чувствовал легкую зависть.

– По всему видно, вам нравится это занятие.

– Не могу представить себя без этого, – честно ответила Кэт. – Мне нравится весь процесс от рисунка до резки стекла, пайки и контрольного осмотра готового изделия.

Девон постучал по стеклу, лежавшему перед ним на столе.

– А как насчет исправления чужих огрехов?

Кэт заразительно засмеялась:

– Даже исправлять чужие огрехи мне нравится, хотя, к счастью, у нас нечасто бывают такие заказы. Честно говоря, если бы этот витраж не начал трескаться, никто, кроме меня и моих парней, не заметил бы никаких огрехов. Несмотря на массу недостатков, этот витраж очень красивый.

Опершись боком о стол, Девон пристально смотрел в лицо Кэт и следил за его выражением. У него было такое чувство, словно в помещении не было никого, кроме Кэт и его самого, хотя рядом стоял Саймон, а в другой стороне продолжали работать мастеровые. Однако никто из них не мог слышать их разговора.

– Кэт, вы сильно отличаетесь от женщин моего круга.

Ее лицо посуровело, она замолчала. Потом негромко произнесла:

– Ну, не так уж и сильно.

– Ошибаетесь, вы совсем другая. Большинство женщин, которых я знаю, стремится к одному – выйти замуж. А вы нет.

– Да, я не хочу замуж, – подтвердила она. Услышав такое решительное отрицание, он широко улыбнулся. Обычно подобные заявления относительно полного отсутствия желания жениться делал он сам.

– Могли бы вы бросить все это ради мужчины?

Она фыркнула, но тут же спохватилась и покраснела.

– Извините. Вот видите, к чему приводит постоянная работа среди мужчин? Во мне совсем не осталось никакой деликатности.

В этом он был с ней совершенно не согласен.

Даже в рабочей одежде, с пятном сажи на одной щеке она была красива, женственна и обладала манерами настоящей леди. Он не мог понять, как это у нее получалось, но факт оставался фактом. Протянув руку, он вытер сажу с ее щеки большим пальцем.

– Неудивительно, что вы так отреагировали на мой вопрос. Очевидно, вы ни за что на свете не бросите свое занятие даже ради любящего вас мужчины.

– Тот, кто полюбит меня, не станет заставлять меня делать то, что мне не нравится, – повернулась она к нему и, глядя прямо в душу ясными зелеными глазами, добавила: – Он примет меня такой, какая я есть, и научится любить то, что я люблю, или по крайней мере уважать это.

В этот момент к ней подошел один из работников, чтобы обсудить рисунок очередного витража, и Девон на какое-то время был предоставлен самому себе.

Интересно, каково это – быть любимым мужчиной такой женщины, как Кэт? Девон неожиданно понял одну из причин, по которой все его предыдущие романы ничем не кончались, – все те женщины были лишь бледной тенью того, какой должна быть настоящая женщина. Это со всей наглядностью продемонстрировала ему Кэт.

Сейчас яркая страсть прошлых романов казалась ему совсем погасшей. Как он теперь понимал, в них было больше охотничьего азарта. Неудивительно, что ни один из них не продолжался больше нескольких недель.

Взглянув на злополучный витраж с единорогом, он рассеянно отметил, что, хотя и было много недостатков в этой работе, животное было нарисовано с большой достоверностью. Так каково же это – быть любимым Кэт эмоционально и физически?

Что касалось эмоций, этого он не мог себе представить. Но вот в физическом смысле…

Они целовались уже не меньше шести раз, и каждый следующий поцелуй был более страстным и откровенным, чем предыдущий, причем инициатором этой опасной тенденции всегда выступала именно Кэт. Ее чувственность и реактивность горячили кровь и провоцировали на большее, чем поцелуй.

Он знал – близится время, когда он не сможет ограничиться лишь одним поцелуем. Он ждал этого дня и одновременно боялся его, потому что это означало бы начало конца их отношений. Именно так происходило во всех его предыдущих увлечениях. Как только добыча была поймана, азарт охотника пропадал начисто.

Он вспомнил их последний поцелуй и почти сразу ощутил возбуждение. Взглянув на дверь мастерской, он задумался – как же увести Кэт от пристальных глаз мастеровых, чтобы еще раз насладиться вкусом ее губ.

Внезапно он вспомнил, что ему осталось жить в Килкерне чуть больше недели. Так чего же он ждет, черт побери?! Давно пора развивать отношения дальше, иначе он рискует уехать еще до того, как ему удастся полностью раскрыть чувственность Кэт, а этого он никак не мог допустить.

Внезапно рядом раздался голос Кэт:

– Ну как, нравится единорог?

Только теперь он понял, что все время смотрел на витраж, не видя его.

– Пытаюсь обнаружить все дефекты, – ответил он.

– Иногда бывает лучше сконцентрировать внимание на красоте.

– Мисс Кэт, – улыбнулся он, – окажите мне честь, проводите меня к моему коню.

С этими словами он подставил ей локоть, и после минутного замешательства Кэт взяла его под руку. Краем глаза Девон заметил, как нахмурился при этом стоявший неподалеку со скрещенными на груди руками Саймон.

– Кэт, дорогая, кажется, у нас проблема, – тихо сказал ей Девон.

– Какая проблема? – удивленно взглянула на него своими большими зелеными глазами Кэт.

– Ваш друг Саймон явно недолюбливает меня.

– Просто он хочет защитить меня…

– Гм… Понятно. И все-таки я ему явно не по вкусу.

Они пошли в сторону коновязи, где стоял Гром, мирно пощипывая сено через открытую дверь сарая, где оно было сложено большими тюками.

– Саймон мне почти как родной. Он всячески оберегает меня и Энни.

– Энни? Это ваша экономка? Такая миниатюрная, словно птичка?

– Да, она его сестра, и ко мне он относится почти так же, как к своей сестре.