Я откидываю голову, упираясь затылком в заграждение, и вдыхаю запах Джека через рот, подавляя пронизывающее до костей желание снова взяться за разбитую бутылку. Ветер меняет направление, омывая меня ароматами кедра и сосны, в крови бушует адреналин, посылающий мозгу команду «дерись или беги». Я закрываю глаза и прислушиваюсь к затрудненному дыханию Джека. К кашлю, который он пытается заглушить. К ровному капанью воды с поперечной балки над головой.

– Помнишь нашу первую встречу? – Голос у него хриплый, как будто он борется со сном. – Она случилась прямо здесь, на этом самом месте. Ты понятия не имела, что делала. – Я почти слышу, как его губы медленно изгибаются в улыбке.

– Это я-то? – Я крепко зажмуриваюсь, чтобы изгнать из головы всех призраков – Денвера и Ликсу, Ноэль и Дуга, и тоже слегка улыбаюсь при воспоминании о той ночи с Джеком. – Ты сам был сбит с толку!

– Я не ожидал тебя увидеть. Думал, придет Уэлби, как обычно. А он получил новое назначение незадолго до твоего вступления в должность. Он был ростом шесть футов три дюйма с неприятным запахом изо рта, постоянно пускал газы и имел нездоровое пристрастие к длинным мечам.

Я сдавленно хихикаю.

– Ты был разочарован?

– Нет.

Я открываю глаза и, моргая, смотрю на ночное небо сквозь тени из опорных балок над головой. Во время нашей первой встречи здесь была крыша.

– Даже после того, как я тебя толкнула?

– Я упал задолго до того, как ты меня толкнула, – тихо отвечает он.

У меня в горле встает комок.

– Мне очень жаль.

– А мне нет.

Его рука скользит ближе к забору. Я ненавижу себя за недоверие и неспособность сделать то же самое. За то, что отшатываюсь от холода. Как это Джеку так легко удается?

– Расскажи что-нибудь о себе, – прошу я, отчаянно пытаясь отогнать жестокие образы Стражей, которые намертво врезались мне в память.

– Что, например? – В его голосе слышится усталость, но не настороженность, как у человека, затерявшегося в приятных мечтах.

– Не знаю, – отвечаю я, стараясь не выдать своего раздражения и отчаяния. – Мне кажется, тебе известно обо мне все, а о себе никогда не говорил.

Внезапно я чувствую себя глупо из-за многочисленных украшений, которые оставляла для него из года в год. Джек, напротив, был достаточно умен, чтобы не раскрывать мне слишком много. Любое вторжение в личную жизнь Времени года делает его уязвимым. Каждая незначительная подробность – наши привычки, антипатии, история – может преСтиться в оружие, которое повернут против нас во время охоты.

Джек отзывается без малейшего колебания.

– Что ты хочешь знать?

– Какая у тебя любимая группа?

– «Рамоунз»[7].

– А фильм?

– «Империя наносит ответный удар».

– Еда?

– Тако[8].

– Не мороженое?

– Это стереотип.

Я улыбаюсь, на этот раз искренне и широко. Что-то внутри меня расслабляется, адреналин медленно отступает.

– Самое крутое место, где ты когда-либо был?

– Вейл[9], – хрипит в ответ Джек. – А у тебя?

– Никакое.

– Неубедительный ответ.

– Я думала, мы говорим о тебе.

– Мы говорим о нас обоих.

Моя улыбка мгновенно тает. Я прижимаю колени к груди. Своим вопросом он задел потаенную струну моей души, о которой я никогда ему не рассказывала.

– Однажды я собиралась отправится в Большой каньон.

– Что тебе помешало?

– Предполагалось, что это будет мое путешествие мечты, но родители пугались всякий раз, стоило отсоединить меня от приборов. В последнюю минуту сказали врачам, что я не могу поехать. В большинстве случаев они не выпускали меня из поля зрения даже ради похода в ванную. А как насчет твоей поездки?

Я вслушиваюсь в болезненную паузу, пытаясь найти способ забрать этот вопрос назад, когда он наконец говорит:

– Долгая история.

– Братья или сестры? – интересуюсь я, надеясь, что детство Джека было не таким одиноким, как взрослая жизнь.

– Один старший брат.

– Ты его видел? Ну, с тех пор, как?..

– Однажды, – признается он. – Он инвестиционный банкир в Кливленде. Разведенный. Пара ребят в магистратуре. Приезжал в город на конференцию, но меня не заметил.

– Тебя же так легко найти.

Услышав это, он громко смеется, а потом хрипит.

– Туше, – говорит он тонким голосом.

– Девушка есть? – спрашиваю я, только чтобы он продолжал говорить, даже если и не уверена, что хочу это знать.

Я слышу, как Джек ухмыляется.

– Никого серьезного. А у тебя?

– Никаких девушек.

– А как насчет парней?

Я подумываю о том, чтобы солгать. Придумать парня-Весну из Ниагара-Фоллс или Миртл-Бич. Это было бы совсем нетрудно. Но Джек ведь не прячется. А я не пытаюсь сделать ему больно. Не сейчас.

– У меня с седьмого класса никого не было.

Мое лицо пылает, и я радуюсь, что Джек не может его увидеть.

– Ты ведь шутишь, правда?

Похоже, он удивлен. А может быть, и сомневается.

– Трудно встретить подходящих парней в палате для неизлечимо больных, да еще когда в соседках Поппи.

– Это было раньше. А теперь что же?

Я пожимаю плечами, вспоминая о нескольких неловких поцелуях с парнями-Веснами за эти годы. Полуночные игры в «Признание или желание» в чьей-нибудь комнате в общежитии после слишком большого количества контрабандного пива. Или неожиданный чмок в губы на безлюдной лестничной клетке в Весеннем крыле.

– Не могу похвастаться, что хожу на свидания.

– Так вы с Хулио… Вы никогда?..

– О чем ты? Чтобы мы целовались? – Я морщу нос от этой мысли. Как бы мне хотелось, чтобы Джек мог увидеть нас с Хулио вместе. Возможно, тогда бы он мне поверил. – Я питаю отвращение к кокосовым орехам.

Он снова смеется. Потом кашляет и не сразу восстанавливает дыхание, а я мысленно устремляюсь к нему всем моим существом. Тянусь к нему, не желая причинить боль.