Кармайкл Смит находился в студии в Новом Лос-Анджелесе, и Ева поняла, что в этот день ей придется обойтись без него. Найлз Ренквист был так завален бумажной работой, что она решила обойти его с фланга и нацелиться на его жену.

Резиденция Ренквистов в Нью-Йорке никак не походила ни на дом Брина в семейно-ориентированном районе, ни на артистическое ателье Кармайкла Смита. Это был настоящий городской кирпичный особняк – старинный, изящный, с высокими французскими окнами.

Домоправительница в форменном платье, которая могла бы дать Соммерсету сто очков вперед, весьма неохотно и с неодобрением впустила их в вестибюль, отделанный в кремовых и бордовых тонах. Благоговейно отполированная антикварная мебель излучала респектабельность и солидность. В хрустальной вазе на длинном низком столике у лестницы стояли кремовые и бордовые лилии в тон декору, наполнявшие воздух тонким ароматом. В вестибюле резонировало гулкое эхо, которое всегда ассоциировалось в уме у Евы с пустыми домами и с церквями.

– Похоже на музей, – прошептала Пибоди. – У вас с Рорком полно всяких клевых вещичек, как и положено богатым, но у вас все по-другому. У вас чувствуется, что в доме люди живут.

Не успела Ева ответить, как послышался стук женских каблуков по паркету.

«Здесь тоже люди живут», – подумала Ева. Правда, у нее было ощущение, что это совсем другие люди.

Подошедшая к ним женщина была такой же красивой, величественной и элегантной, как и обстановка в доме, хозяйкой которого она являлась. У нее были светло-каштановые волосы, идеально постриженные. Нежная матовая кожа чуть розовела на щеках и на губах. «Вот уж она точно не выходит из дому, не обмазавшись сначала с ног до головы солнцезащитным кремом», – мелькнуло в голове у Евы. На женщине были свободные расклешенные брюки, туфли на высоченных каблуках, воздушная блуза – все это кремового цвета.

– Лейтенант Даллас. – Изысканный выговор людей из высшего общества. Холодная рука, протянутая для приветствия.

– Памела Ренквист. Извините, но я в скором времени жду гостей. Если бы вы связались с моей секретаршей, я уверена, мы могли бы договориться о встрече в более удобное время.

– Постараюсь не задерживать вас надолго.

– Если это касается почтовой бумаги, вы с большим толком потратили бы свое время, если бы поговорили с моей секретаршей. Моей корреспонденцией занимается в основном она.

– Вы покупали эту почтовую бумагу, миссис Ренквист?

– Вполне возможно. – На ее лице застыло невозмутимо любезное выражение, она изъяснялась с рафинированной вежливостью, которую Ева всегда находила оскорбительной. – Я люблю делать покупки, когда бываю в Лондоне, но не веду учета всех приобретенных мелочей. Бумага у нас, безусловно, есть, поэтому вряд ли так уж важно, приобрела ли ее я сама, или это сделал Найлз, или кто-то из наших служащих. У меня создалось впечатление, что мой муж уже обсудил с вами эту тему.

– Обсудил. В расследовании убийства неизбежно повторение и дублирование одних и тех же действий. Не могли бы вы мне сказать, где вы с мужем были в ночь…

– Найлз уже сказал вам, где мы были в ночь убийства этой несчастной. Мы были именно там, где он сказал. – Ее тон стал ледяным, она явно давала понять, что говорить больше не о чем. – Мой муж очень занятой человек, лейтенант, и мне известно, что он уже уделил вам время для разговора по этому вопросу. Мне нечего добавить к тому, что он уже сказал, и я жду гостей.

«Не так быстро, милочка».

– Я еще не говорила с вашим мужем о втором убийстве. Прошу вас ответить, где вы оба были в воскресенье с восьми утра до полудня.

Впервые с тех пор, как жена Ренквиста предстала перед ними, на ее лице проступили признаки замешательства. Легкие, мимолетные – всего лишь чуть более яркая краска на щеках да едва заметные складочки в уголках губ. Миг – и она вновь превратилась в безупречную английскую розу.

– Я нахожу это крайне утомительным, лейтенант.

– Представьте, я тоже. Но что поделаешь! Воскресенье, миссис Ренквист.

Памела резко втянула воздух сквозь свои точеные ноздри.

– По воскресеньям мы завтракаем в десять тридцать. С девяти до десяти мой муж наслаждается заслуженным часом расслабляющей терапии, как и всегда по воскресеньям, если расписание позволяет. Я в то же самое время присоединяюсь к нему в нашем домашнем оздоровительном центре, где посвящаю час воскресным упражнениям. В одиннадцать тридцать, после завтрака, наша дочь ушла со своей au pair[6]в музей, а мы с мужем стали готовиться к поездке в клуб на парный теннисный матч с друзьями. Это достаточно подробный отчет для вас, лейтенант?

Слово «лейтенант» она ухитрялась произносить таким тоном, каким другая на ее месте сказала бы «наглая дрянь, сующая нос куда не просят». Ева даже невольно зауважала ее за это.

– Вы и ваш муж были дома в воскресенье с восьми утра до полудня.

– Как я уже только что сказала.

– Мама!

Они обе обернулись и посмотрели на девочку с золотистыми волосами, белой кожей и розовыми щечками, хорошенькую, как пирожное с глазурью, появившуюся на лестнице. Женщина лет двадцати пяти с черными волосами, уложенными аккуратным узлом на затылке, держала девочку за руку.

– Не сейчас, Роза. Перебивать невежливо. София, отведите Розу наверх. Я дам вам знать, когда прибудут гости.

К своей дочери и ее няне Памела обращалась тем же отчужденно вежливым тоном, что и к посетителям.

– Да, мэм.

Няня легонько дернула девочку за руку и потянула за собой, что не укрылось от Евы, как и легкое сопротивление ребенка, не сразу подчинившегося приказу. Впрочем, девочка почти тотчас же повернулась и послушно отправилась обратно вверх по лестнице.

– Если у вас есть еще вопросы, лейтенант, вам придется договориться о встрече либо со мной, либо с моим мужем через наших представителей. – Памела подошла к двери и открыла ее. – Надеюсь, вы скоро найдете того, кого ищете, чтобы можно было закрыть это неприятное дело.

– Не сомневаюсь, что Джейси Вутон и Лоис Грегг придерживаются того же мнения. Спасибо, что уделили нам время.

С помощью невестки Лоис Грегг Ева вычертила на доске ежедневный распорядок жизни жертвы.

Лия Грегг подала чай со льдом в тесном обеденном уголке при такой же тесной, но уютной кухоньке. Ева видела, что ей хочется чем-то занять руки. Более того, Ева видела, что ей хочется всеми силами помочь следствию по делу об убийстве свекрови.

– Мы с ней дружили. Честно говоря, Лоис была мне гораздо ближе, чем моя родная мать. Моя живет в Денвере с моим отчимом. У нас есть разногласия. – Лия улыбнулась, не разжимая губ, как бы давая понять, что разногласия серьезные. – А вот Лоис была лучше всех. У некоторых моих подруг напряженные отношения со свекровями. Непрошеные советы, попреки, вмешательство. – Лия пожала плечами и села напротив Евы. Увидев обручальное кольцо на пальце Евы, она кивнула. – Вы замужем, значит, знаете, как это бывает, особенно с маменькиными сынками. Маменьки не хотят выпускать сыночка из-под своей опеки.