– Анна…

– Оставьте меня. Я хочу, чтобы вы ушли.

Никогда еще она не чувствовала себя такой униженной. Сидя на кровати, она невидящим взором смотрела на дверь, которую отворила, впуская в каморку Морвана, и которая только что закрылась за ним. Как оказалось, он явился сюда, только чтобы подвергнуть ее соблазну, перед которым она не могла устоять. Он пренебрег даже плодами победы над ней, которые мог бы вкусить. Мог бы, видит Бог, но не пожелал.

О, как же ей хотелось возненавидеть его, этого безжалостного хищника! Но внутренний голос назойливо твердил, что хищник не пощадил бы ее, не отказался бы от утоления своей страсти.

Да и ни один мужчина на месте Морвана не сдержал бы своего пыла.

Отбросив одеяло, она принялась придирчиво разглядывать свое тело. Быть может, увидев ее обнаженной, он испытал разочарование? Ведь именно после того, как она впервые предстала перед ним нагой, он отстранился от нее. Ей тотчас же вспомнились исполненные сожаления и сочувствия взгляды матери, какими она окидывала фигуру своей слишком рослой дочери, насмешливо приподнятые брови служанок, косые взгляды гостей, внезапный приступ бессилия у Гюрвана. Возможно, ее тело и впрямь выглядит смешно и нелепо. Это и спасло ее от насилия много лет назад. Но тогда ситуация была иной.

Она с радостью подумала о том, что скоро удалится от мира. Единственным местом на земле, где она сможет быть счастлива, оставалось аббатство Сент-Мин. Страшно помыслить, как тяжко она страдала бы, выйдя замуж и непрестанно ловя на себе презрительно-насмешливые взгляды мужа.

В душе ее снова поднялась волна злости на Морвана. Он был виноват перед ней. Виноват в том, что пробудил в ее теле желания, которые прежде были ей неведомы. Она наслаждалась покоем и безмятежностью, не ведая о тех сторонах жизни, которые он открыл для нее. Она давно привыкла к тому, что некрасива и слишком нескладна, и научилась воспринимать эти особенности своей внешности как должное. В последние годы ей удалось обратить эти недостатки в достоинства, вполне подобающие образу жизни, который она вела, и тому пути, который для себя избрала. Наверное, Морван и в мыслях не имел ее обидеть. Он, поди, сам не ожидал от себя такой реакции на увиденное. Но его поступок лишний раз болезненно указал ей на ее уродство, и сознавать это было нестерпимо горько.

Лежа на широкой постели в каморке под крышей, обнаженная, одинокая, униженная, она, наконец, раздула слабое пламя ненависти к нему из искр, тлевших в ее душе.

Морван, Анна и Грегори остановили коней у края тропинки, что вела к загородному дому. Весь долгий день они скакали без устали под проливным дождем и лишь теперь, в конце их путешествия, облака в небе растаяли, позволив солнечным лучам коснуться земли.

Морван не застал сестру в Лондоне. Слуги, оставленные приглядывать за домом и имуществом, сообщили ему, что она удалилась в Хэмпстед, чтобы переждать там эпидемию чумы, которая свирепствовала в столице. Путникам пришлось обогнуть город и добираться узкими тропинками до имения Кристианы. Они сделали лишь одну остановку на ярмарке домашнего скота, где наняли для лошадей, привезенных на продажу, просторные стойла. Там же воины Морвана простились с ними.

Двухэтажный деревенский дом Кристианы был просторнее городского. Сложенный из толстых бревен и гладко оштукатуренный, он возвышался на прочном каменном фундаменте. В стенах были прорублены большие окна, по три в ряд с каждой стороны дома, справа и слева от крыльца виднелись газоны, густо усаженные кустами роз.

По двору неторопливо шла служанка. При виде гостей она ускорила шаги и скрылась в доме, откуда тотчас же выбежала молодая женщина с ребенком на руках.

– Морван! – Передав малыша служанке, она стремглав бросилась к троим всадникам. Морван перегнулся через седло, чтобы сердечно ее обнять.

Молодая женщина так крепко стиснула его плечи, словно боялась, – что он, едва представ перед ней, тотчас же исчезнет, растворится в воздухе. Морван оглядел сестру с ног до головы. Все те же роскошные темные кудри, все та же ласковая улыбка, сияющие счастьем черные глаза. За время их разлуки она немного располнела, отчего фигура ее приобрела более женственные очертания. Но лицо с матово-бледной кожей, которой втайне завидовали все придворные девицы, по-прежнему сияло юной свежестью.

– Господи, Морван, целых три года прошло! И ни словечка со времени битвы при Креси! Мне приходилось наводить о тебе справки стороной. А тут еще эта чума! Я тебя никуда теперь не отпущу, так и знай! Попробуй только сказать, что ты просто заехал пообедать по пути бог весть в какие земли!

– Нет, я намереваюсь задержаться в Англии, – улыбнулся он. – Надолго ли – сам пока не знаю. Скажи, Дэвид не будет против, если мои друзья у вас погостят?

– Конечно, нет. Мы всегда рады тебе и твоим друзьям.

– Я остановлюсь в другом месте.

– Нет, не смей даже думать об этом! Я так по тебе соскучилась, если бы ты только знал! И Дэвид очень тревожился. Всех, кто приезжал с континента, непременно спрашивал, не встречали ли они тебя.

Морван весьма скептически отнесся к последнему утверждению сестры. Любезный зять если и вел о нем расспросы, то вряд ли особенно беспокоился о его состоянии.

– Он вернется нынче к вечеру и уговорит тебя остаться. Вот увидишь. – Она улыбнулась спутникам Морвана и смущенно проговорила: – Простите, я позабыла о своем долге хозяйки. Морван, скажи же своему лучнику и оруженосцу, пусть спешатся и проходят в дом. Вам всем надо вымыться с дороги и поесть.

Морван с усмешкой покосился на Анну.

– Это не оруженосец, Кристиана, а юная леди. Ее имя – Анна де Леон. Она прибыла сюда из Бретани.

Кристиана даже не пыталась скрыть своего изумления.

– Но у нее меч! Зачем он ей? Она владеет оружием?

– Да. И весьма неплохо. А также метко стреляет излука.

– Дэвид будет потрясен.

Морван знаком предложил Анне и Грегори спешиться. Соскочив на землю, они передали поводья слугам и подошли к хозяйке дома.

– Добро пожаловать, – сердечно приветствовала их она. – Мы рады принять вас у себя. Места хватит всем.

Она испытующе взглянула на Анну. Морван, хорошо знавший сестру, не сомневался: когда они останутся наедине, она забросает его вопросами о его необычной спутнице.

В просторном зале на первом этаже дома путникам были поданы обильная еда и напитки. Кристиана, когда Морван насытился, усадила ему на колени своего годовалого сынишку.

– Его зовут Хью, в честь нашего отца.

Он наклонился к племяннику. Глаза у малыша были материнские, но чертами лица он напоминал своего родителя. Ребенок этот станет наследником утраченного Хэрклоу, если Бог не пошлет Морвану сыновей.

– Я рад, что ты почтила его память, – сказал он, передавая ей мальчика.