помощью, а он, позвав кого-то из своих знакомых, составил мне новую программу, специализированную под это расстояние.

Сил на всё вместе стало уходить очень много, поэтому вечерами, когда другие уходили гулять, я бревном лежал на кровати, проклиная комитетчика с его запросами. И хотя за несколько дней переформатировать бег оказалось сложно, но у меня хотя бы начало получаться. Обрадованный Кузнецов тут же заявил меня на эту дистанцию, ко всеобщему удивлению вокруг.

Про сами соревнования мне особо нечего было вспомнить, 100 и 200 метров я выиграл пусть и без рекордов, зато свои лёгкие поберёг, а в 400 занял третье место, заставив поскрипеть зубами многих, ведь в этой дисциплине меня точно не ждали и там были свои лидеры. Всё это время договорённость с ворами действовала, хотя кто-то из наших парней огребал за то, что, забывшись, пытался заговорить с местными девушками. Но мне на это было плевать, все были насчёт этого предупреждены, нечего было самим лезть.

Видимые отношения с Варей у нас начались под смешки Сергей Ильича и его подмигивания, когда мы вечерами теперь отправлялись с ней на прогулки. Я держал каменное лицо, девушка же смущалась по-настоящему. Вовремя же самих прогулок, я чаще всего просто тренировался, а она либо сидела, а когда наскучивало смотреть на мои однотипные бесконечно повторяющиеся упражнения, рассказывала что-то о себе, семье, детстве и прочим. Дима же, перестал наконец походить на перезрелую сливу и вскоре его лицо стало нормального размера, просто чуть желтовато-синего цвета. Он не гулял, несмотря ни на что и всё время был либо рядом со мной, ведя замеры и записи, либо безвылазно находился в общежитии. Никакие уговоры Вари на него не действовали.

Вечером, когда всё было завершено и спортсмены старались как можно быстрее покинуть не очень гостеприимный город, мы тоже собрали свои вещи и медали, и пошли вниз. Рядом с автобусом стояла знакомая «Волга» и Вазген, увидев меня выпрямился и отошёл от машины, я понял, что он ко мне, поэтому попросил подержать Диму мои вещи и пошёл навстречу.

Он протянул руку, но я демонстративно не обратил на это внимание. Он лишь улыбнулся.

— Ты сдержал слово и в целом вёл себя как настоящий мужчина, — он опустил руку, — мы это уважаем и хотели бы преподнести тебе подарок, на память о нашем городе.

— Я ничего не приму от вас, — я отрицательно покачал головой, — мне не нравится то, что здесь происходит. В душе я полностью поддерживаю отношение к вам своего тренера, но также понимаю, что я здесь лишь гость и если вас такая жизнь устраивает, то согласен не вмешиваться, пока это не трогает меня, но всё это не отменяет того факта, что я с этим несогласен.

— Неприятно, но честно, — на его лице появилась лёгкая улыбка, и он достал из кармана чехол, в котором лежали массивные золотые часы, — уверен? Мы делаем дар от чистого сердца.

— Прощайте Вазген, надеюсь мы никогда больше с вами не увидимся, — попрощался я с ним и пошёл к своим.

— До встречи Иван, — услышал я в спину.

— Чего хотели? — хмуро поинтересовался у меня тренер, когда мы сели в автобус.

— Золотые часы подарить, — ответил я, поскольку к нашему разговору прислушивались.

— А ты? — он строго на меня посмотрел.

— Сергей Ильич, ну я что похож на проститутку? — ответил я и на глазах всех, взял руку Вари сидящую рядом в свою, сомкнув пальцы. Она покосилась на меня, но не отодвинулась.

Он хмыкнул и привстав, похлопал меня по спине.

— Правильные вещи говоришь Ваня, правильные! — довольно пробурчал он, садясь обратно.

Многие легкоатлеты стали переглядываться и смотреть на отъезжающую машину, а Варя, тихо наклонившись сказала.

— Мог просто продать их потом, если они тебе не нравились.

Я ещё тише ответил ей, хотя для других это наверно выглядело, что я целую её в ушко.

— Это наркоша в тебе говорит? Продать, чтобы получить дозу?

Фыркнув, она отодвинула голову, да и сама убрала ногу от моей, но рукопожатие по крайней мере разрывать не стала.

Поездка в аэропорт и затем домой, вызвала у тех, кто возвращался с нами в Москву, только радость. Некоторые прощаясь уходили на свои рейсы, многие предлагали ехать с ними в город. Но у спортсменов ЦСКА была небольшая привилегия, за нами прислали машину. Попросив водителя подвести девушку до дома, я вышел вслед за ней, чтобы попрощаться у всех на виду.

— Когда Игорь попросит у тебя снова посидеть со своими друзьями, позови меня в гости, — с улыбкой, я наклонился к ней и она нехотя поднявшись на цыпочки ответила на мой поцелуй. Было такое чувство, словно я поцеловал свою же руку, поскольку губы девушки были крепко сжатыми и неподвижными.

— В понедельник жду тебя на базе, — предупредил я её и вернулся в машину.

— Эх, молодость, — Кузнецов хитро посмотрел на меня и подкрутил ус, — видишь Ваня, клин клином вышибается.

При этих словах Дима заинтересованно на меня посмотрел.

— А с кем Иван встречался до Вари? Несчастные отношения?

— Не твоего ума дело, — грубо ответил я и он обидевшись, замолчал.

— Сергей Ильич, может вы договоритесь всё же, чтобы его на побывку пустили, — вспомнил я о том, что мне не согласовывали всё время Димину отлучку, — помог же боец нам на чемпионате.

Тот посмотрел на умоляющее лицо Димы слегка некондиционного вида и ответил.

— Синяки сойдут полностью и попрошу.

— И то ладно, — хмыкнул я, посмотрев на солдата, который быстро закивал головой, показывая, что помнит наш разговор.

— Ну всё, а теперь на базу, — обрадовался Кузнецов, — хоть высплюсь вволю.

— А я потренируюсь, — хмыкнул я, на что оба моих спутника простонали в голос, вызвав смешок у водителя.

Глава 20

На следующий день я отправился в школу КГБ, поскольку хотел поблагодарить инструкторов за науку, которая мне так неожиданно пригодилась. Во только к моему большому удивлению, они не похвалили меня, а переглянувшись, замолчали.

— Вот что Ваня, — обратился ко мне старший, — ты давай пока к нам не приезжай, а вот в следующее воскресенье, как раз загляни.

— Да что случилось-то? Почему нельзя приезжать больше? — не понял я, — я ведь вас поблагодарить приехал, если бы не ваши техники, меня убить могли запросто! Вам, что мои шрамы от ножа показать?

— Ничего нам не нужно, и рубаху на себе не рви, — он спокойно, одним пальцем усадил меня на стул, когда я хотел подскочить и показать на себе заживающие раны.

— Тогда я вас не понимаю, —