— Здесь у вас не сказано, кого вы собираетесь подключить. Алексеева?

И вновь Сахаровский возразил:

— Алексеев слишком заметная фигура. Появление его около «Мангуста» крайне нежелательно. С конкретным лицом мы еще не определились. К утру, Александр Николаевич, все эти нюансы доработаем.

— Ну что ж, Александр Михайлович, завтра в девять вас, Мортина и Павлова жду у себя. Со всеми доработанными нюансами.

Военно-транспортный самолет ВВС США приземлился на авиабазе «Рейн-Майн» близь Франкфурта-на-Майне в девять часов утра по местному времени. Едва он съехал с взлетно-посадочной полосы и замер на рулежной дорожке, как метрах в двадцати от самолета остановился «Ленд Ровер» армейского образца; в кабине сидели двое: за рулем сержант морской пехоты, рядом — майор ВВС.

Бредли — он был единственным пассажиром этого транспортника — спустился по лестнице из боковой двери самолета, бросил на бетонку дорожную сумку, на нее плащ, до хруста потянулся и сделал несколько прогибов в пояснице. Этот перелет дался ему тяжело; совсем не как тот, в мае сорок пятого, когда он, «завербованный» сотрудником УСС Полом Сэдлером, летел из Германии в Соединенные Штаты. Правда, тогда дозаправку делали с посадкой в нейтральной Ирландии, было время для того, чтобы отдохнуть; сейчас дозаправку проводили в полете. «Это плохо если в сорок лет я стал чувствовать возраст. „Физику“ забросил совсем, — укорил себя Бредли. — Вернусь, надо будет заняться всерьез. Вернусь… Ты сначала вернись». Проделав упражнения, Бредли подхватил багаж, перебросил плащ через плечо и прогулочным шагом направился в сторону «Ленд Ровера».

Майор вылез из кабины нехотя; навстречу не пошел, остался стоять у машины.

— Мистер Бредли? — спросил майор, когда до него оставалось сделать три-четыре шага.

— С этой минуты — Гюнтер Тауберг, — ответил Бредли, доставая из внутреннего кармана пиджака паспорт. — Вот мои документы. Кстати, вы говорите по-немецки?

— Иногда приходится… Но вы еще на территории Соединенных Штатов, здесь вам опасаться некого. А документы… — майор сравнил фотографию с оригиналом, перелистнул пару страничек и вернул паспорт Бредли. — Покажете их тем приятелям, которые приехали по вашу душу. Здравствуйте… господин Тауберг, — со страшным акцентом проговорил-таки майор по-немецки, поздоровался с Бредли за руку и представился: — Начальник разведотдела базы майор Стивенсон. Прошу в машину.

Бредли устроился на заднем сиденье, но не успел он захлопнуть дверцу, как водитель дал полный газ, круто — до свиста шин — развернул «Ленд Ровер» и погнал машину так, словно уходил от погони. Здесь такую езду позволить себе было можно; другого движущегося транспорта, не считая ползущих в трехстах метрах грузовиков-заправщиков, поблизости не было.

— Вы что-то говорили о каких-то приятелях, майор… Где они?

— Ждут на контрольно-пропускном пункте. Тоже хотели встретить вас прямо у самолета, только кто их на территорию базы пустит… — полуобернувшись, пояснил майор. — Их сейчас заместитель командира развлекает, подполковник Линч. Там познакомитесь.

— К самому командиру визит вежливости нанести не посоветуете?

— На больничной койке командир, фурункулез лечит. А вот в офицерскую столовую можем заехать. Вы как, за время полета не проголодались?

— Нет, спасибо, я перекусил. К тому же сами ведь говорите: приятели ждут.

— Подождут… Мне их рожи сразу не понравились. Особенно одного. Держу пари, этот малый в войну служил в гестапо.

— Вы воевали?

— С сорок четвертого…

Люди, их было двое, ждавшие Бредли на КПП, действительно приятного впечатления не производили. Тот, который, по мнению майора Стивенсона «в войну служил в гестапо», и в самом деле имел довольно устрашающую внешность: под два метра ростом, угрюмый вид, маленькие глазки, приплюснутый нос, тяжелый квадратный подбородок.

Телосложение второго «приятеля» было полной противоположностью: невысокого роста, худощавый, и внешность он имел более миролюбивую и менее отталкивающую. Тоненькие усики и маленькая бородка делали похожими его на ученого.

— Здравствуйте, господин Тауберг. Меня зовут доктор Шнайдер, — с легким поклоном поздоровался и представился худощавый. — Хотя, можете обращаться ко мне проще: доктор. Со всеми вопросами я прошу вас также обращаться ко мне. Этот господин вступать с вами в разговоры не уполномочен.

«Это каким же надо быть непревзойденным специалистом в своем деле, чтобы генерал Гелен пригласил в свое ведомство человека с такими внешними данными, — оценил „бугая“ Бредли. — А Стивенсон, пожалуй, прав, судя по возрасту, оба они воевали».

— Кем «не уполномочен»?

— Нашим руководством, господин Тауберг.

В Мюнхен Бредли и его сопровождающие прилетели на самолете авиакомпании Люфтганза в полдень, а еще через тридцать пять минут они приехали уже в Пуллах; здесь находилась штаб-квартира Федеральной разведывательной службы Германии — Бундеснахристендинст или БНД.

Сюда, в пригород Мюнхена, в бывшее поместье Рудольфа Гесса, «Организация Гелена» перебралась в декабре 1947-го, образовав вокруг территории штаб-квартиры деревню с замкнутой, обособленной экономической структурой: своей школой, своим госпиталем, своими магазинами. Лагерь в Оберурзеле, где она располагалась ранее, к тому времени стал слишком мал для нее; штат организации разрастался пропорционально росту задач, которые — не без участия Центрального разведывательного управления США — ставились перед ней. Развертывание агентурной сети в ГДР, Чехословакии, Польше, Венгрии, Австрии и были теми первостепенными задачами, стоящими перед разведкой Гелена; особый интерес для нее (и для ЦРУ, разумеется, тоже) представляла информация о советских воинских частях, дислоцированных в этих странах. Борьба, а точнее — война, разведок западного и восточного блоков набирала обороты лавинообразно.

…«Мерседес» темно-синего цвета, встретивший «объект и сопровождающих его лиц» в мюнхенском аэропорту, медленно подъехал и остановился у небольшого красивого двухэтажного особняка, построенного в стиле, напоминающем неоготический. Высокие заостренные двухскатные крыши обоих его крыльев и центральной части особняка, пара многоугольных башенок делали его похожим на миниатюрный средневековый замок. Стена одного из крыльев до середины была увита плющом, а территория вокруг покрыта плотным, стриженым, изумрудно-зеленым газоном.

Апартаменты, куда доктор и его коллега препроводили Бредли, находились на втором этаже в глубине правого крыла и представляли собой номер довольно приличного отеля: широкая деревянная кровать, пара кресел с высокими спинками, инкрустированный журнальный столик, бар с множеством бутылок с разноцветными этикетками. У стены стоял дубовый обеденный стол с четырьмя стульями. Тяжелые шторы на окнах, пара картин в богатых багетных рамах на стенах вносили в интерьер определенный уют. Пол в номере, впрочем, как и во всем здании, был застелен ковровым покрытием, что делало шаги практически неслышными. Налет старины особенно привносился камином и литыми подсвечниками на нем, однако холодильник и вполне современная сантехника этот налет нивелировали.