– Я не страдаю, – пробурчала Шерон.

– Но бвают же сстуации, когда люди дружт и их не тянет друг к дргу, – заметила Джуд.

– Не бывает. Всем рулит секс. Самое глупое – это назваться «друзьями».

– Пашмины они. Одно слово, – прошамкала я, глотая шардоне.

– Точно! – восторженно подхватил Том. – Все это пашминизм. Шерон – «пашмина» Саймона, потому что она хочет с ним переспать. А он этим пользуется и ее унижает, значит, он ее «пашмейстер».

Услышав это, Шерон ударилась в слезы. На утешения пришлось потратить двадцать минут, еще одну бутылку шардоне и пачку сигарет, после чего мы составили список терминов, приводимый ниже.

Пашмомик – друг, который тебе очень нравится, но является голубым. («Это я. Я, я, я!» – радостно закричал Том.)

Паштепенившийся – друг, с которым у тебя раньше был роман, который теперь женат и имеет детей. Ему нравится с тобой дружить, ты для него воспоминание о старых добрых деньках, но тебя общение с ним вгоняет в тоску, потому что чувствуешь себя тупой старой девой, которая воображает, будто в нее влюблен викарий.

Пашмовник бывший – мужчина, с которым у тебя раньше был роман и который хочет тебя вернуть, но делает вид, что жаждет только дружбы. Периодически пытается за тобой ухаживать, а потом сам же злится.

– Давайте включим еще «пашмучителей», – мрачно предложила Шерон. – Это друзья, которые делают твои душевные страдания предметом социологических изысканий, совершенно не щадя твоих чувств.

Тут я решила, что пора сходить за сигаретами. Стоя в ожидании сдачи у автомата с сигаретами в убогом пабе по соседству, я испытала сильнейший шок. У другого конца стойки сидел мужчина, внешне как две капли воды похожий на Джеффри Олконбери, только на нем был не желтый свитер с ромбами и не брюки для гольфа, а голубые джинсы со стрелкой и кожаная куртка, из-под которой виднелась черная нейлоновая майка. Чтобы прийти в себя, я изо всех сил уставилась на бутылку ромового ликера «Малибу» на полке. Нет, не может Джеффри Олконбери оказаться в этом пабе. Я снова бросила взгляд в сторону мужчины и увидела, что он разговаривает с парнем, которому на вид лет семнадцать. Это точно дядя Джеффри! Никаких сомнений!

Я не знала, как быть. Сначала в голове промелькнула мысль: а не плюнуть ли на сигареты и не уйти ли потихоньку, чтобы не портить Джеффри жизнь. Но потом я ощутила прилив праведного гнева: кто столько раз унижал меня при толпе свидетелей, орал мне гадости диким голосом? Ха! Ха-ха-ха-ха! Теперь, дядя Джеффри, ты на моей территории!

Я уже приготовилась подойти к нему и проорать: «Ба! Кого я вижу? Что, завел себе молокососика?» – как вдруг почувствовала прикосновение к своему плечу. Я обернулась, но никого не увидела, и тут меня похлопали по другому плечу. Одна из любимейших шуточек дяди Джеффри.

– Ха-ха-ха-ха-ха! Что наша дорогая Бриджит тут поделывает? Парням глазки строит? – пророкотал он.

Поверить не могу. Он успел натянуть поверх майки желтый свитер с изображением пантеры, молокосос куда-то испарился, и Джеффри явно намеревался сделать вид, что ничего особенного не происходит.

– Здесь ты себе кавалера не найдешь. Сплошные извращенцы. Ха-ха-ха! Я тут сигар купить зашел.

В этот момент в пабе снова появился тот мальчик, с кожаной курткой в руках. Вид у него был взволнованный и смущенный.

– Бриджит, – важно начал Джеффри, как будто выступает на значительнейшем из заседаний клуба «Ротари», но запала ему не хватило и он повернулся к бармену. – Эй, парень! Где там мои сигары? Двадцать минут уже жду.

– Что вы делаете в Лондоне? – с подозрением спросила я.

– В Лондоне? Я приехал на общее ежегодное собрание «Ротари». Лондон за тобой одной не зарезервирован, знаешь ли.

– Меня зовут Бриджит, – обратилась я к мальчику, пристально на него глядя.

– Ах, конечно. Это Стивен. Он претендует у нас на пост казначея. Хочу ему дать пару советов. Ладно. Мне пора. Веди себя хорошо, а если хорошо не получится – будь поаккуратней. Ха-ха-ха-ха-ха!

Он вышел из паба, а вслед за ним и мальчик, бросивший на меня неприязненный взгляд.

Когда я вернулась домой и обо всем поведала, Джуд с Шерон ушам своим не поверили: как я могла упустить такую чудную возможность отомстить?

– Только подумай, что бы ты могла ему сказать! – исполненным сожаления голосом восклицала Шерон, поднимая глаза к потолку.

– Ну, дядюшка Джеффри, смотрю, ты-то парня наконец подцепил! Поглядим, насколько его хватит, а? А то улетают один за другим – тю-тю-у-у!

Однако Том сидел с выражением глубокомысленной озабоченности на лице, что неприятно меня удивило.

– Как трагично, как трагично, – с пылом заговорил он. – Сколько мужчин в нашей стране вынуждены лгать изо дня в день! Только подумайте, сколько потаенных желаний, стыда и страха кроется за тихими стенами обывательских домов! На какие риски ему приходится идти, как приходится выкручиваться! Бриджит, тебе нужно с ним поговорить.

– Том, – зашипела Шерон. – Замолчи уже, а? Ты напился.

– И все же у меня ощущение, что справедливость восторжествовала, – медленно и задумчиво проговорила я.

И рассказала о давних своих подозрениях, что «остепенившийся» мирок Юны и Джеффри не так уютен и хорош, как кажется со стороны. Так что имеется лишнее подтверждение тому, что я не аномальное явление и что состоять в гетеросексуальной паре – не единственный Богом указанный путь.

– Бридж, замолчи. Ты тоже пьяная, – сказала Шерон.

– Ура! Давайте снова говорить о себе. Самое противное, когда разговор уходит в сторону от наших собственных страданий, – воскликнул Том.

Потом мы напились просто ужасно. Вечер был потрясающий. Как сказал Том, если бы у мисс Хэвишем имелись веселые друзья, которые бы как следует и вовремя над ней подсмеивались, она не просидела бы всю жизнь дома в свадебном платье[12].

58 кг, алкоголь: 0, сигареты: 0, романы: 0, звонки от Гари-мастера: 0, перспективы обрести новую работу: 0 (не может не обнадеживать), походы в спортзал: 0, походы в спортзал за текущий год: 1, стоимость годового абонемента в спортклубе: 370 ф.; стоимость одного похода в зал: 123 ф. (крайне невыгодное соотношение).

Сегодня я точно начну занятия в спортзале и смогу всем с самоуверенным видом говорить: «Да, трудно, да, больно. Но зато результат!» – прямо как консерваторы. Но от консерваторов меня отличает то, что моим словам все поверят и впечатление я произведу самое выгодное. О боже, уже девять часов. Значит, вечером схожу. Где Гари, мать его?