18.30. Ура! Сегодня просто потрясающая атмосфера: день выборов – один из немногих, когда понимаешь, что это мы, народ, управляем страной, а правительство – лишь обрюзгшие высокомерные марионетки в наших руках, что пришла пора нам сплотиться и воспользоваться всей полнотой нашей власти.

19.30. Только что из магазина. На улице просто здорово. Из каждого паба вываливается в стельку пьяный народ. Есть ощущение, что участвуешь в чем-то важном. Дело не просто в том, что все хотят перемен. Нет. Мы, народ, поднимаемся, восстаем против алчности, беспринципности и отсутствия уважения к простым людям с их трудностями и заботами… Ух ты, телефон.

19.45. Хм. Звонил Том.

– Ты уже проголосовала?

– Я как раз собираюсь, – ответила я.

– Хорошо. На какой участок пойдешь?

– На ближайший.

Терпеть не могу, когда Том так себя ведет. Можно подумать, раз он когда-то участвовал в «Красном клине» и расхаживал по улицам, горланя «Пой, если ты счастлив быть геем», у него есть право вести себя со мной так, будто он испанский инквизитор.

– За какого кандидата ты будешь голосовать?

– Э-э, – я высунулась из окна, лихорадочно ища глазами красный плакат на каком-нибудь фонарном столбе. – За Бака!

– Хорошо, иди, – сказал Том. – Помни про миссис Панкхерст[13].

Нет, ну кем он себя возомнил – плеткой-семихвосткой? Само собой, я буду голосовать. Правда, лучше сначала переодеться. Этот наряд что-то не очень «левый».

20.45. Только что была на участке.

– Где ваша карточка для голосования? – обратился ко мне какой-то высокомерный молокосос.

Какая еще карточка для голосования, хотела бы я знать. Оказывается, меня нет в списках, хотя налог я, черт возьми, плачу годами. Придется идти на другой участок. Зашла домой глянуть в справочник.

21.30. Хм. Там я, оказывается, тоже не зарегистрирована. Надо тащиться в какую-то библиотеку за мили отсюда. Ой, как здорово сегодня в городе. Мы, народ, объединяемся, потому что хотим перемен. Ур-ра! Вот только туфли на платформе я зря надела. И еще этот жуткий запах на лестнице – кошмар.

22.30. Поверить не могу. Я подвела Тони Блэра и всю свою страну, причем совершенно неумышленно. Как выяснилось, хотя моя квартира и значится в списках, я не зарегистрирована и не могу голосовать, а ведь я даже данные по коммунальным платежам с собой взяла. Нет, сколько разговоров вокруг того, что нельзя голосовать, если не платишь подушный налог, а потом выясняется, что нельзя голосовать, даже если ты его платишь!

– Вы заполняли бланки в прошлом году в октябре? – заносчиво спросила меня девица в блузке с рюшами и брошью, решившая, что она пуп земли, потому что ей посчастливилось сидеть за столом на участке для голосования.

– Да, – соврала я.

Ну невозможно же вскрывать каждый коричневый конверт скучного вида, что приходит тебе с почтой и адресован «жильцу». Вдруг Бак отстанет на один голос и из-за этого проиграет вся партия? А виновата буду я. Путь от участка для голосования до дома Шерон стал для меня дорогой стыда и позора. И еще эти туфли на платформе до того ноги натерли, что теперь придется их снять и я буду выглядеть коротышкой.

2.30. Обж, клсснпсдели. Дэвид Меллор, прочь, прочь, прочь! Ой.

58,5 кг (ура! первые полкило новой лейбористской эры!).

8.00. Ура! Я на вершине счастья, какая грандиозная победа! Теперь есть чем прищучить маму-консерватора и бывшего возлюбленного того же пошиба. Ха-ха! Жду не дождусь, когда смогу над ними позубоскалить. Шери Блэр я просто обожаю. Она бы тоже не влезла в маленький купальничек в общей примерочной. Зад у нее не похож на шарики для бильярда, а тем не менее она умудряется найти одежду, подходящую для ее попы, и является достойным примером для подражания. Может, Шери воспользуется своим влиянием на премьер-министра и он издаст приказ магазинам продавать одежду, которая будет хорошо смотреться на любых задницах?

Правда, есть у меня некоторое беспокойство: что, если с новыми лейбористами выйдет так, как бывает, когда влюбишься в кого-то без памяти, долго-долго ждешь, пока он обратит на тебя внимание, потом у вас начинается наконец роман – и вдруг вы впервые ссоритесь и кажется, что мир рушится на глазах? Но вообще, Тони Блэр – это первый премьер-министр нашей страны, с которым я добровольно согласилась бы переспать. А Шерон высказала предположение, что Шери с Блэром вчера все время прикасались друг к другу вовсе не потому, что им так посоветовали политтехнологи, а потому, что, чем ближе становилась победа, тем больше Шери возбуждалась – власть ведь сильный афродизиак. А может… Ой, телефон.

– Привет, доченька, у меня новости!

Мама.

– Что такое? – самодовольно спросила я, готовясь позлорадствовать.

– Победа, победа, доченька! Какое счастье! Мы выиграли, и с каким отрывом! Только подумай!

Я прямо задрожала. Когда мы расходились по домам, по телевизору как будто говорили, что, по предварительным данным, лейбористы победили, но… Ой, нет. Неужели мы все неправильно поняли? Мы ведь слегка набрались и немногое могли уяснить, кроме того что по всей карте Великобритании взрываются синенькие здания тори. Или вдруг за ночь что-то произошло и победа оказалась в руках консерваторов?

– А еще знаешь, какие у меня новости?

Во всем я виновата. Лейбористы проиграли, и виновата во всем я. Я и те мне подобные, которые слишком расслабились, – от чего нас предостерегал Тони Блэр. Я не достойна называться ни гражданкой Великобритании, ни женщиной. Ужас. У-у-у-ужас.

– Бриджит, ты куда пропала?

– Я тут, – замогильным голосом отозвалась я.

– Мы устраиваем прием в «Ротари» в честь Тони Блэра и Гордона Брауна! Все будут общаться неформально и придут в обычной одежде. Мерл Робертсон выступает против, говорит, что, кроме викария, никто в обычных брюках приходить не захочет, а мы с Юной считаем, что это она потому, что Персиваль никак не может пережить запрет на оружие. Веллингтон будет выступать с речью. Африканец выступает в «Ротари»! Только подумай! Вот он, лейбористский дух, доченька. Джеффри все время устраивает Веллингтону небольшие прогулки на автомобиле, возит его по пабам в Кеттеринге. На днях они попали в затор из-за грузовика со стройматериалами, так мы уже подумали, у них авария случилась!

Стараясь не думать о том, какие мотивы на самом деле руководят дядей Джеффри, устраивающим Веллингтону эти «прогулки», я спросила:

– А вы разве не проводили совсем недавно праздник в честь Веллингтона?