– Не знаю. А ты что, всерьез паришься из-за этого?

– Ага, – признался Сергей. – Не люблю, когда что-то непонятно. И не люблю, когда правила не для всех одинаковые.

– Подозрительный ты какой… Да не бери в голову, Серега, просто смазливенькая деваха, такая лафля в реале, старикам глазки строила, попой вертела, вот они и не устояли, поплыли.

– Думаешь? – недоверчиво переспросил он.

– Уверен. А у тебя что, есть другие версии?

– Пока нет. Но я тоже подумаю. Не нравится мне это.

Они проговорили почти час и распрощались, пообещав друг другу «оставаться на связи». Настроение у Сергея заметно улучшилось, и, открыв еще одну банку пива, он принялся играть с Филей, бросая в сторону забора невесть откуда взявшийся старый, грязный теннисный мячик. Благодарный Филя радостно кидался искать мячик, приносил его в зубах и, счастливо повизгивая, аккуратно клал прямо в раскрытую ладонь Сергея, глядя на него преданными и одновременно умоляющими глазами: «Ну пожалуйста, брось еще раз, а я тебе отслужу!»

Участок был не очень велик, бросать мячик к забору быстро надоело, и Сергей открыл калитку и начал бросать мячик подальше, через забор, на дорогу. Иногда удавалось даже докинуть до края лесополосы. Филя, почуяв возможность как следует разбежаться во всю мощь, расправил пушистый хвост и, вытянув лохматую массивную шею, с энтузиазмом отдавался незатейливой забаве. Сергей кидал мячик, трепал пса по морде и с улыбкой вспоминал слова Артема, назвавшего Марину «лафлей в реале». Это ж надо было такое придумать! Но по сути – в самую точку: девушка, отрабатывающая навыки соблазнения мужчин, только не в интернете, как настоящая «лафля», а в реальной жизни. Интересно, получится у нее что-нибудь или нет? И если получится, то с кем из сотрудников?

* * *

Прошло почти две недели после того, как Дуня вернулась в Москву, а Ромка все не успокаивался и каждый вечер требовал, чтобы она снова и снова рассказывала о том, что происходило на отборочном туре, и вспоминала подробности. Дуня старалась, пересказывала и даже кое-что пыталась изобразить в лицах, удивляясь, что Роману это интересно и не надоедает слушать.

– Ромчик, ну зачем тебе это? – спросила она. – Суть я объяснила, а для чего тебе всякие подробности?

– Так интересно же! – ответил он, блестя ярко-голубыми глазами из-под медово-рыжих вихров. – Я даже «Дело Артамоновых» в телефон скачал и в пробках читаю.

– Господи, а это-то зачем?! – воскликнула Дуня.

– Чтобы лучше понимать то, о чем ты рассказываешь.

Ромка был искренен, это Дуня знала точно. Ему всегда было интересно и постоянно хотелось узнать еще больше, понять еще глубже, составить представление более отчетливое и ясное. Про Дзюбу говорили, что у него необыкновенно высокая познавательная активность. Наверное, так оно и было.

О самом важном он спросил далеко не сразу, вероятно, ждал, что Дуня сама заговорит об этом. Она и хотела поговорить, но все никак не могла сформулировать свои ощущения, объяснить их словами. Злилась на себя за это, и чем больше злилась, тем лучше понимала несчастного Петра Артамонова. И вообще, роман Горького теперь виделся ей совсем иначе. «Подожду, когда Ромка дочитает, – решила Дуня. – Тогда мне проще будет объяснить то, чего я объяснить пока не могу».

Наступил момент, когда тянуть дальше было нельзя. Ромка дочитал роман и теперь просил Дуню с самого начала пересказать весь ход обсуждения.

– А это кто сказал? Тимур? Ага, понял… А Наташа что сказала? А ты?

– А я сказала, что Петр изводит свою жену и издевается над ней. И получает от этого удовольствие. Ромка, я…

Она запнулась и беспомощно посмотрела на него. Роман осторожно погладил ее руку, сжал пальцы. Но ничего не сказал.

– Я понимаю, – продолжила она, – понимаю, что ты ждешь от меня каких-то слов… Ты хочешь знать, помогла ли мне эта поездка. Так вот: у меня нет ответа. Я не знаю. Я с удовольствием отдала телефон Назару Захаровичу, но три дня – это слишком мало, чтобы я перестала постоянно ждать, что в меня в любой момент вопьется жало. Все равно я была в напряжении. А когда Назар Захарович вернул мне телефон… Знаешь, ведь технику стали раздавать сразу после оглашения результатов, независимо от того, кто когда уезжал. Так вот, я телефон забрала не сразу, а только через несколько часов, перед самым отъездом из поселка. Включила, отправила тебе эсэмэску, что выезжаю на вокзал, даже непринятые вызовы не посмотрела и тут же снова выключила. И почувствовала себя трусихой. Расстроилась ужасно!

– Почему, Дуняша? Что тебя расстроило?

Его глаза смотрели ласково и внимательно, и Дуня в который уже раз подумала, что Ромка ее переоценивает. Он думает, что она сильная, добрая и умная, а на самом деле Дуня – глупая трусиха, слабая и безвольная. И уже совсем скоро Ромка это поймет и разочаруется в ней.

– Мне трудно объяснить… Ну смотри: если анализировать образ Петра Артамонова, то получается, что неразвитый ум порождает стремление унизить и уничтожить то, чего он не понимает. Согласен?

– Согласен.

– Но Денис… Он ведь умный и знает много, его никак нельзя считать неразвитым. А стремление унизить другого человека в нем живет. Почему? Получается, Горький ошибался? Или то, что написано об Артамонове, нельзя обобщать и переносить на всех? Или Денис – тупой необразованный идиот? Или я – тупая и ни в чем не могу разобраться? Ромка, – на ее глазах выступили слезы, – я окончательно запуталась. До этой поездки мне казалось, что я все понимаю и нужно только набраться сил и постепенно выполнить все необходимые действия. А теперь… Я растерялась. И уже ничего не понимаю.

Ромка встал с дивана, на котором так уютно сидел рядом с ней, вышел на кухню, через некоторое время вернулся с двумя чашками чая. Одну чашку протянул Дуне, другую поставил на подоконник и уселся на стул у распахнутого окна.

– Давай по порядку, – негромко заговорил он. – Во-первых, Горький мог ошибаться и ошибался наверняка, не в этом случае – так в каком-то другом. Просто потому, что он был живым человеком, а человек, не совершивший в своей жизни ни единой ошибки и не вынесший ни одного ошибочного суждения, еще на свет не рождался. Оттого, что человека назвали классиком, он не становится безупречным и безошибочным. Во-вторых, безоглядно обобщать вообще не нужно, ничего и никогда, потому что из любого правила есть исключения, и то при условии, что правило сформулировано корректно. Корректно ли сформулировано Горьким правило? Смотри пункт первый.

Дуня улыбнулась. Все-таки ее Ромка – уникум!

– Ага, – она кивнула, – начальник всегда прав, а если начальник не прав – смотри пункт выше. Помню-помню.

– Идем дальше. В-третьих, Денис действительно умный и образованный человек, и не вздумай упрекать себя в том, что ты влюбилась в идиота. Он не идиот. Он – перверзный нарцисс, это известная и хорошо описанная в литературе патология. Ты не специалист и не обязана была быстро разобраться, ты просто влюбилась в красивого умного человека. Но ведь разобралась ты достаточно быстро.