– Марта, а это что отмечено? – Гвен показала пальцем на россыпь красных точек.

– Возможные места захоронения Тэмуджина на территории священной запретной области в Монголии, где он, как полагают, родился. Вы с вашим супругом сами нанесли их на карту после тщательного изучения данных аэрофотосъёмки.

Джек пригляделся к ближайшим точкам:

– Интересно, почему они все вблизи рек и ручьёв?

Карточки каталога вновь зашуршали, чёрные глаза куклы повернулись к Джеку:

– В многочисленных легендах о могиле Чингисхана можно выделить четыре неизменные детали. Во-первых, он хотел быть похоронен в месте своего рождения – хотя последнее слово вернее переводится с монгольского как «происхождение». Во-вторых, его верные слуги изменили течение реки, чтобы скрыть вход в гробницу. В-третьих, трое его величайших подданных будут целую вечность склоняться перед ним. В-четвёртых, его любимый сокол охраняет могилу от грабителей. Все места, отмеченные здесь, удовлетворяют первому и второму условию. Два последних подобрать гораздо труднее.

– Как много точек! – вздохнула Гвен, переходя от одной к другой. – Сараа всю жизнь их искала, но так и не нашла единственно верной. На что же надеяться нам?

Туман вдруг всколыхнулся, искажая очертания гор. Над головой мелькнули деревянные крылья.

– Кыш! Кыш! – замахала руками Марта. – Глупая птица, вечно она мешает!

Увернувшись, голубь облетел вокруг стеклянной колонны и стал описывать круги под куполом. Джек задумчиво поглядел на спиральный птичий след в тумане, и в мозгу что-то щёлкнуло. Он прищурился, обернувшись к Гвен:

– Значит, Чингисхан верил в круговорот жизни? Хотел замкнуть жизненный круг?

– Ваша супруга уже упоминала об этом, мистер Фаулер, – заметила Марта, продолжая гонять голубя.

– Супруга! – хихикнула Сейди, дёргая Джека за рукав.

Деревянная птица наконец вылетела из-под купола. Подбоченившись, деревянная кукла встала на краю мостика и проводила её сердитым взглядом. Гвен нетерпеливо пихнула Джека в плечо:

– Ну? Что ты придумал, говори!

– Ты говорила, он считал Сердце рубина частью своей души. А Марта сказала, что его похоронили в месте происхождения – не рождения!

– Источник силы… – пробормотала девочка, округлив глаза. – Ну конечно! Место происхождения рубина, которому принадлежит Сердце!

– Таджикистан! – произнесли оба одновременно.

Гвен повернулась к кукле:

– Марта, не могли бы вы показать нам теперь Таджикистан?

– Это слово мне незнакомо, – ответила та, возвращаясь с мостика.

– Ах да, само собой… Для вас же сейчас тысяча девятьсот семнадцатый год! – Гвен прижала пальцы к вискам, подстёгивая память. Затем щёлкнула пальцами. – Вот оно! Марта, покажите нам, пожалуйста, Бадахшанский горный регион.

Карточки в деревянной груди зашуршали.

– Бадахшан… да. Джозеф Фаулер-восьмой и девятый провели аэрофотосъёмку большей части Средней Азии с борта летающей машины, построенной вторым графом Брюсом. – Марта щёлкнула переключателем и стала поворачивать круглые ручки настройки. Трёхмерный холмистый пейзаж дёрнулся и исчез, сменившись плоским изображением гор и ущелий. – Готово!

– Трое величайших подданных… – задумчиво процитировала Гвен, разглядывая фотографию, – будут склоняться перед ним…

– Вот! – Джек показал на три горных вершины почти рядом друг с другом. – Внизу, посередине, могила, а по сторонам горы – они же и есть самые великие подданные!

– Хорошая мысль, – кивнула Гвен, – но где тут река? – Она шагнула к западу карты, изучая лабиринт ущелий. – Марта, нельзя ли наложить сюда ещё схему рубиновых шахт?

Деревянная рука щёлкнула ещё одним тумблером, и на фотографии проступили обозначения Бадахшанских горных разработок.

– Вот это другое дело! – воскликнула девочка, изучая цветные точки на чёрно-белой картинке. – Если в древности там нашли огромный рубин, могила должна быть близко к известным месторождениям, пусть их схемы и более современные… Вот, глядите – ещё три горы рядом, а между ними долина… и река!

– Да тут горных речек полным-полно, – скептически заметил Джек, подходя ближе. – Чем тебе так нравится именно эта?

Гвен провела пальцем вдоль потока, отходящего от русла пошире, которое змеилось по верхнему плоскогорью.

– Ты много видел горных речек, которые текли бы так прямо?

– Хм… верные слуги изменили течение реки, чтобы скрыть вход в гробницу, – процитировал он слова Марты. – И впрямь похоже на прорытый от реки канал.

Гвен обернулась к роботу:

– Марта, а можно увеличить этот кусочек и показать его в объёме?

– Вы выбрали точку с координатами тридцать восемь градусов двадцать шесть минут северной широты и семьдесят три градуса две минуты восточной долготы, – деловито произнесла кукла. С помощью ручек управления она наклонила фотографию горизонтально и развернула в высоту и глубину, придавая трёхмерный вид. Затем принялась увеличивать.

Горные вершины стремительно выросли и надвинулись. Казалось, что летишь вдоль скалистого ущелья, глядя с высоты на ниточку реки. Когда изображение наконец замерло, перед глазами оказалась торчащая вбок острая скала, похожая на клюв гигантской птицы.

– А вот и любимый сокол, который сторожит могилу! – Джек с ошарашенным видом обернулся к девочкам: – Это что же, мы нашли могилу Чингисхана?

За спиной раздались аплодисменты – неторопливые, размеренные, издевательские.

– Похоже, что так, мой мальчик! – произнёс знакомый голос.

В глазах Гвен вспыхнула ярость. Джек обернулся. В дверях библиотеки за мостиком стоял Таннер.

Профессор довольно расхохотался.

– Похоже, что так, – повторил он, – и мне трудно выразить всю меру моей признательности.

Джек гневно выпрямился и шагнул вперёд:

– Тебе придётся за многое ответить, Таннер!

Инвалидное кресло исчезло, как и дурацкий плед, прежде укрывавший здоровые ноги. Профессор стоял, выпрямившись в расстёгнутом пальто, под которым виднелась золотая кольчуга с треугольником из рубинов, соединённых серебряными лучами, в точности как у Чингисхана на портрете, но без камня в центре.

Рубин Чёрного принца звал к себе. Джек ощущал этот зов точно так же, как в сокровищнице. Отнять камень, вырвать из жадных лап Таннера! Наверное, то же чувство испытывал и герцог Алансонский в битве при Азенкуре, и Педро Кастильский, когда принимал посольство мавров. Рубин натравливал людей друг на друга – если это была верность, то вывернутая наизнанку. Джек скрипнул зубами. Таннер словно читал его мысли:

– Чувствуешь верность, Джек? Агрессивную, бездумную – к блестящему камню! Ты бы убил меня за него, позволь я тебе.