Вера сощурила глаза.

– Ну хорошо. Он относится к редкому, почти исчезнувшему виду «мужчина интеллигентный». Такому, который всегда придержит для тебя тяжелую дверь при входе в метро. Который в транспорте уступит место пожилому, а когда место освобождается, долго смотрит по сторонам – нет ли желающих присесть. Который никогда не полезет без очереди…

– Ого! – подняла брови Даша. – Какой странный человек.

– А то, – улыбнулась Вера. – Еще бы не странный, если все остальные – другие. Продолжаю: он уступит дорогу спешащему, хотя и сам спешит. Не помчится туда, где раздают бесплатно. Не попросит у начальства прибавки зарплаты, а будет работать много и хорошо, наивно ожидая, что это оценят. Он всегда выслушает, причем сам старается поделиться не проблемой, а радостью. Он до сих пор верит в благородство. И – внимание, барабанная дробь! – главный «недостаток» Двинятина: ему не нужно чужого.

– Ты хочешь сказать, если он увидит забытый где-нибудь на скамье портфель, сумку или кошелек, то не схватит торопливо и не убежит, а станет приставать к прохожим – не они ли забыли? Какие его недостатки ты еще заметила? – шутливо брызнула водой подруга, почувствовав легкий укол зависти.

– Дашка, не завидуй! Разве я не заслужила любовь? – Вера вмиг прочувствовала мимолетное настроение Даши.

– Верунь, конечно! Это у меня секундное, бабское. Твой супруг Юрик, подвид «чмо обыкновенное», давно заслужил, чтоб ты его бросила! Просто ты мне как будто про Сашку моего Романенко рассказала. Тоже такой… из «блаародных». Правда, у моего жена и двое детей, и он их никогда не бросит… – Даша вздохнула со всхлипом.

– Ну-ну, не киснуть! Знаешь, чем еще Андрей похож на твоего Александра? У него ловкие руки. В этих руках все работает, и они все умеют. Представляешь?

– Да, это нынче большая редкость, – подтвердила Сотникова. Потянувшись из пены, она взяла с полки красивый флакон и предложила: – Намазюкайся!

Вера нанесла на сгиб локтя несколько капель. Втянула ноздрями бархатно-пряный, необыкновенно свежий аромат.

– Прелесть. Это что-то новенькое, ненюханное.

– Ага, и мне страшно нравится. «Dior Addict» от Кристиана нашего Диора. Чуешь, в запахе листья мандаринового дерева и цветы шелковичного? И еще там, внутри запаха – цветок «ночная королева». Он редкий, я читала, растет на Ямайке. Распускается только ночью и всего на несколько часов. Парфюмеры должны успеть сорвать его в эти часы, чтобы превратить в духи. Хотя похоже на рекламную легенду, конечно…

– Я бы согласилась жить в твоей ванной, Дашка!

– А ты еще встань под душик. На, возьми гель с маслом каритэ, пахнет дивно…

Вера встала в душевую кабинку, намылилась приятным ароматным гелем, смыла его с себя и выпрыгнула из-под струй, хохоча, отфыркиваясь и чувствуя себя речной нимфой. Потом завернулась в большое пушистое полотенце, на голову навертела розовое и направилась в гостиную-кухню. Там ее радостно облизал Пай, словно они давно не виделись. Наигравшись с собакой и потрепав его за длинные шелковые уши, Вера занялась легким ужином: у нее проснулся зверский аппетит. Когда закутанная в свой красный махровый халат Даша вышла из ванной, ее уже ждал накрытый стол – небольшие круглые бутербродики с мягким сыром, ветчина, политые медом яблочные оладьи и свежеотжатый апельсиновый сок.

– Почему бы тебе не остаться у меня насовсем? – окидывая этот натюрморт довольным взглядом, спросила хозяйка. – А кофе?

– На ночь нельзя, – по-докторски строго сказала Вера.

– А кто собирается спать? – хмыкнула Дарья. – Пока ты мне все не расскажешь, никто спать не пойдет. Заинтриговала, поматросила, понимаешь, и бросила? Не-ет, моя птичка, пока не услышу всю историю вашего с Андреем знакомства и развития событий – никакого спанья не будет!

Вера легко согласилась. Ей и самой хотелось поделиться с подругой своей влюбленностью, излить душу.

Недавние крымские события еще не успели стать воспоминаниями, они жили в ней. Душа и тело, напоенные морем, не хотели забывать того нового чувства, которое подарил ей юг. Словно колесико времени дернулось и крутанулось на шесть недель назад и остановилось на том дне, когда в небольшую съемную квартирку в Феодосии пришел Андрей. Они тогда все ходили вокруг да около, но Вера уже знала: они принадлежат друг другу. Произносились какие-то слова, они собирались что-то есть и пить, но все это не имело никакого значения: две любви стремились навстречу друг другу неудержимо, как цунами, – и никаких уже сомнений не было.

Это было как взрыв, как солнечный удар. Время исчезло. Если бы не Пай, который заскулил, оскорбленный, что о нем на весь день забыли, они бы, наверное, умерли от сексуального истощения. Тогда они накормили собаку и принялись кормить друг друга. Женщине не терпелось блеснуть умением делать салаты совершенно из ничего, из обычных ингредиентов, но они получались космически другими и невероятно вкусными. Мужчина непременно желал похвастать умением приготовить жареную картошку.

Он завернулся в полотенце и принялся объяснять, ловко орудуя ножом:

– Картофелины следует сперва помыть, а лишь после чистить. Кто не согласен, тот нам не друг.

– Я согласна! – поспешила заявить Вера, нарезая помидоры.

– На каждого едока надо взять две картофелины среднего размера или лучше три. Если что потом останется – не пропадет. Почистили, снова вымыли, обсушили полотенцем. Берем острый нож и режем. Некоторые циркачи умеют это делать над сковородой, но у них ломтики получатся скорее плоской полумесячной формы, а нам нужна соломка. Не толстая и не тонкая, нарезанная элементарно: кладете картофелину на доску и режете ее вдоль, потом, придерживая, чтобы не выскользнула – поперек.

– О, звучит уже вкусно!

– Лучше всего нарезка картошки получается, если не думать о ней вообще, а размышлять о чем-то приятном. Во время готовки любая негативная эмоция строго запрещена.

– Подтверждаю как специалист.

– Ура! Выдашь мне справку?.. Ладно, шучу. Сковорода уже минуту должна стоять на огне, пока мы дорезаем последнюю пару картофелин. Немного масла, всю кучу картошки – туда, быстренько берем в руки две деревянные лопатки… И вот теперь начинается самое главное. Вкус, цвет, запах, звук и фактура жареной картошки зависят от стиля перемешивания. Некоторые люди, которым бы всю жизнь в «Макдональдсе» питаться, этого не понимают и никогда не поймут.

– Как интересно! Я этого не знала, – искренне сказала Вера.

– Рад тебя просветить, любимая! – радостно сказал Андрей и продолжил: – Лопатки движутся одна навстречу другой, поддевая пласты картошки то вверх, то немного эдак по спирали, от краев сковороды к центру и наоборот. И когда перемешиваешь, нужно видеть картошку всю вместе и каждый ломтик отдельно, и думать о ней, заботиться о ней, как если бы вы были президентом – не тем, который для виду, а настоящим, – таким, каким вы его представляли в мечтах, который каждую картошечку вырастит, даст ей с каждого бока румянец, образование и квартиру, и возможность работать на себя, на детей, на счастливые путешествия…