— Идем, — прошептал он на ухо рыжей, взял ее за руку и потянул с дивана.

Оставив маечку на диване, она пошла за ним в другую комнату. Это была та самая комната, где они сидели вечером. Теперь здесь никого не было. Девушка села на диван и потянула его к себе, но он, опустившись на колени, принялся стягивать с нее шорты, прямо через красные, на шпильках туфли. И все это время где-то в глубине его блуждала мысль, что все это дико и всего несколько недель назад такого просто не могло быть. А сейчас он стягивает с девушки трусики, при этом не зная даже ее имени, и собирается ее трахнуть. К этому примешивалось чувство вины — он знал, что это Мишель научила его, как надо, именно она подарила ему уверенность в собственных силах. Но зачем сейчас думать обо всем этом? Достаточно понимать: то, что было с Мишель, и то, что случится сейчас, — совершенно разные, непохожие вещи.

Он снова оказался на диване, рука его шарила у девушки между ног. Там было горячо и влажно. Она ерзала, пытаясь впустить его поглубже, вталкивала ему в рот свой язык и все время при этом постанывала. Все сдвинулось с места, вокруг завертелась горячая, наполненная вздохами и стонами темнота. Лунный лучик пробрался в окно и коснулся ее груди, у самого соска. И тут он почувствовал руку на своем плече. Айк потом пытался припомнить, как именно это случилось. Сначала он подумал, что это рука девушки, но тут же понял, что это не так. Немного приподнялся — девушка по-прежнему извивалась и постанывала — и вздрогнул, увидев над собой одного из самоанцев. На нем не было никакой одежды. Он, улыбаясь, подошел к дивану с другой стороны и опустился на пол. Позже Айк вспоминал, как блестели в темноте его белые зубы и играли мышцы торса. Айк жутко смутился. Он не знал даже, как зовут этого самоанца. Девушка вроде бы начала понимать, что происходит. Самоанец притянул ее к себе так, что тело ее изогнулось: верхняя часть досталась самоанцу, нижняя — Айку.

К удивлению Айка, девушка не сопротивлялась — она позволила самоанцу целовать себя и даже, казалось, пришла в восторг. Пальцы Айка по-прежнему оставались внутри нее, и она задвигалась еще ожесточеннее. Самоанец слегка приподнялся и приподнял девушку. Он не говорил ни слова, но явно точно знал, чего хочет. Он поставил девушку перед Айком на колени и, положив руку ей на затылок, подтолкнул ее к его члену. Пальцы Айка выскользнули наружу и тут же высохли. Он чувствовал, что она взяла его в рот; ничто никогда не доставляло ему такого наслаждения. Казалось, тело его в огне и движется само собой и ни для чего другого не остается места. А потом вдруг темнота куда-то исчезла, комната озарилась вспышками света, они резали глаз и отпечатывались в глубине черепа. Свет был такой яркий, что видно было все — прямо как днем или в грозу, которая иногда бывала в пустыне. Айк видел, что самоанец вошел в девушку сзади и двигается медленно, ритмично и лицо его застыло как маска. Волосы рыжей взлетали, она держала во рту член Айка, и это была единственная его часть, которая жила. Он чувствовал, что сейчас кончит, и ничто другое не имело значения. Взяв в руки ее лицо, он прижимался к ней все теснее, и когда наконец кончил, это словно бы случилось не с ним. Болели глаза, в голове жужжало. Сначала ему показалось, что жужжит только у него в голове, но в следующее мгновение он понял — шум идет откуда-то извне. И тут он заметил девушку.

Это была та самая стройная брюнетка, которую он видел с Фрэнком Бейкером. Она стояла в дверном проеме с камерой в руках, и это от нее шел жужжащий звук. Позади девушки маячил Хаунд Адамс. Руки у него были сложены на груди, светлые волосы и украшения мерцали при вспышках света и исчезали во тьме.

Айк проснулся на полу. В комнате было тепло, в окно лился солнечный свет, и возле его головы образовалось светлое озерцо. Он открыл глаза и сморщился от боли. Глаза пылали, по шее словно кто-то прошелся ногами. Медленно сел и постарался удержать на месте завертевшуюся внезапно комнату. Морщась и мигая, он силился припомнить события прошлой ночи. Первое, что он вспомнил, — рыжую вырвало.

Они снимали все на пленку и курили марихуану и гашиш. А потом один из самоанцев принес кокаин. Девушки вдохнули немного из серебряной ложечки, Айк отказался, решив ограничиться джин-тоником. Прошел еще час или два, снова появился Хаунд, и они с самоанцем принялись разбавлять кокаин водой, готовя себе дозу. Рыжей тоже захотелось. Когда самоанец воткнул ей в руку иглу, Айк сидел рядом. Он видел, как исчезла жидкость, а шприц наполнился кровью, красной, как ее ногти на фоне белой как снег кожи, а потом исчезла и кровь, когда самоанец надавил на поршень. Тут-то все и произошло: кровь хлынула обратно, и рыжая вдруг вырубилась, окоченела, словно ее ударило током. Айк не сомневался, что она умерла. Кожа у нее стала совсем белая. Это он убил ее! На мгновение Айк протрезвел и перестал ощущать действия марихуаны. Он был один со своей виной и своим ужасом. И вдруг девушка ожила, выкатила глаза, затряслась, и ее вырвало. Они не успели довести ее до ванной, и рыжую рвало прямо на руки, на диван, на все. Черт возьми, он мог закрыть глаза и воспроизвести всю сцену. Хаунд и самоанец пытались понять, что случилось. Хаунд вдруг очень испугался — намного больше, чем когда он стоял на парковке один против троих байкеров. Когда все успокоилось, они решили, что, вероятно, перепутали ложки и ввели ей дозу Хаунда или самоанца вместо той, полегче, что предназначалась ей. Наконец девушке стало получше, и она вышла из ванной довольно бодрая, хотя и дрожащая. Последнее, что Айк помнил, — это как все повеселели — все, кроме него, — и как в конце концов он свалился на пол. И вот он проснулся, в комнате было тепло, тихо и пахло рвотой. Неизвестно почему, пытаясь приподняться, он вдруг вспомнил ее имя. Дэбби. Черт побери! Она чуть не умерла по его вине, а он едва вспомнил ее имя.

Дэбби и блондинки сидели в гостиной. Стена за ними была затянута огромным индейским ковром, к центру которого пришпилена гексаграмма из «Книги Перемен». Они все еще выглядели заторможенными и посмотрели на него бессмысленными глазами. В комнате запахло готовящимся завтраком, и от этого его чуть не стошнило.

Он не стал даже заговаривать с девушками, а прошел прямо в кухню. Стройная брюнетка готовила яичницу. «Пора, солнышко мое», — сказала она, но Айк не обратил на нее внимания. Ему хотелось выйти с заднего хода и незаметно улизнуть.

Чтобы попасть во двор, надо было пройти через пристроенную к кухне веранду. Войдя туда, Айк увидел снаружи, рядом с дверью, Хаунда. Тот сидел на траве по-индийски, подставив солнцу лицо и повернувшись спиной к дому. Рядом стоял Фрэнк Бейкер. Айка они не заметили. Сначала ему показалось, что парни разговаривают, но потом он понял, что говорит один Фрэнк и что тот очень раздражен. «Ты снова лажанулся, старик, — услышал Айк, — дал девчонке дозу навылет. Что-то ты больно расслабился. Ты же вроде говорил, что сумеешь держать братьев Терри в узде?»

Фрэнк был в плавках, позади него Айк увидел доски для серфинга. Он стоял очень близко к Хаунду, прямо-таки наседал на него. Руки он развел в стороны, ладонями вверх, и солнце освещало их и его обнаженный торс.

Заговорил Хаунд, но очень тихо, и Айк, как он ни напрягал слух, смог расслышать лишь одно слово: «позже» или что-то в этом роде.