Но на сей раз я был вооружен. И оружие было убийственным: экземпляр «Есть, молиться, любить», соответствующим образом подготовленный мной. Я напечатал и наклеил внутри все фотографии, которые сделал с Джеймсом за все прошедшие годы, а на первой странице написал несколько строк благодарности, но действительно душещипательных!

Если бы мне была дозволена всего одна минута, я подарил бы ему книгу, показал фотографии и сказал, что я – один из персонажей этой книги, разговоры о которой он определенно слышал, и имя мое – Лука Спагетти!

Как он мог забыть его? Понял, Джеймс? Спагетти! Ты не можешь забыть его! Возможно, когда ты вернешься сюда в будущем, то вспомнишь меня. И от моей фамилии, в конце концов, будет какой-то толк.

Но затеянное предприятие оказалось тяжким. Пока мой умоляющий вид оказывал воздействие на сотрудника охраны, я старался тянуть время, показывая ему книгу и фотографии.

– Прошу тебя, видишь? На этих фотографиях мы вместе, он и я! Дай мне подойти к нему только на секунду, когда он выйдет из уборной, для того чтобы подарить ему эту книгу и поблагодарить за его музыку. Клянусь, что потом исчезну! – До следующего раза…

Никаких уступок.

«Черт побери, всему конец!» – подумал я.

Именно в этот момент чудесным образом появился Джеймс Тейлор собственной персоной и направился к сцене для настройки звука.

– Вот он! Прошу тебя, мы на расстоянии всего тридцати метров, и на всей площадке я один. Подведи меня к нему. Клянусь, я отдам ему книгу, поприветствую его и уйду. Если тебе не понравится, что я делаю, разрешаю дать мне оплеуху по лицу прямо в его присутствии!

Охранник с минуту поколебался, прежде чем ответить:

– Хорошо, пошли. Быстро!

Я никогда не действовал в своей жизни быстрее. За десятую долю секунды я оказался под сценой и вежливым голосом, исполненным надежды, окликнул его:

– Джеймс.

– Да.

– Извини меня, я займу только одну секунду. Это небольшой сувенир для тебя. Я – один из персонажей книги, и меня зовут Лука Спагетти. В книге ты найдешь фотографии…

Он не читал «Есть, молиться, любить», но выглядел приятно удивленным подарком и несколькими словами, которые я написал внутри.

– Но это я и ты, здесь!

– Да, Джеймс, это фото четырехлетней давности, как раз на этих ступеньках…

– Спасибо, Лука, я действительно ценю твой сувенир.

Лука! Черт возьми, он сказал «Лука»! Он назвал меня по имени! Какой сладкой музыкой мне показался голос Джеймса, произносящего «Лука»!

– Джеймс, прежде чем я уйду, можно сделать еще одно фото вместе?

– Конечно!

Из-за нахлынувших на меня чувств на этой фотографии я получился с ярко выраженным видом придурка. Но на этом все не кончилось.

Пока я протягивал ему руку, чтобы попрощаться, Джеймс снял с себя пропуск с надписью «Джеймс Тейлор и оркестр», который висел на шнурке у него на груди, и неторопливо надел мне его на шею, проговорив:

– Лука, сегодня этот пропуск мне не нужен. Можешь забрать его. С ним ты становишься членом оркестра.

Я чуть было не лишился чувств. Теперь сотрудник из службы охраны «Аудиториума», который сопроводил меня сюда, улыбался и явно сопереживал мне.

Я не уверен, что правильно понял его.

– У меня нет слов. Тогда… значит, тогда, возможно, я не помешаю, если устроюсь тут в уголке и буду слушать настройку звука?

– Лука, ты теперь участник оркестра и можешь идти куда хочешь!

У меня закружилась голова. Первым побуждением было пойти поискать субъекта с бородкой, который прогонял меня, и заявить ему на не скованном никакими условностями римском диалекте:

– Эй, милок, это тебе теперь надо уматывать отсюда! – Но сейчас я испытывал симпатию даже к нему.

Сидя в первом ряду в «Аудиториуме», один как перст, я прослушал самую прекрасную настройку звука в истории.

В конце Джеймс дал мне знак подойти поближе, а сам направился к вокалистке, Кейт Марковиц, и спросил ее, читала ли она книгу. И она ее уже прочитала! Тогда Джеймс сообщил ей, что я – Лука Спагетти, тот самый Лука Спагетти.

Кейт проявила исключительную любезность, спустившись со сцены, и уделила мне минут десять, пытаясь помочь очнуться от состояния очумелости, в котором я пребывал и которое углублялось по мере того, как мне представляли членов оркестра, которые, естественно, были мне хорошо известны.

Подписав десятки автографов за пределами «Кавеа», Джеймс позвал меня, чтобы нанести окончательный удар:

– Лука, пошли с нами!

Каждый раз, когда он окликал меня, у меня дрожали ноги. Я вошел, на сей раз на законном основании, подтвержденном пропуском.

– Через некоторое время мы пойдем с ребятами поужинать, если ты не против, можешь присоединиться и пойти с нами перекусить.

Если я не грохнулся на землю в этот момент, то, полагаю, больше никогда не грохнусь в своей жизни. Мне потребовалось минут десять на то, чтобы осознать происходящее. За эти десять минут, однако, мне бросилась в глаза одна деталь, которую я сначала упустил из вида. Они работали. Кто репетировал, кто подписывал бумаги, а кто лихорадочно готовился к этому событию.

На меня в этот день обрушилось слишком много, чрезмерно много всего сразу. Я боялся оказаться лишним, незваным гостем, обязанным своим присутствием только любезности Джеймса и без которого, возможно, большая часть его группы охотно обошлась бы.

Итак, призвав на помощь все мое чувство меры, я, тронутый до глубины души, с благодарностью отказался. И, переполненный радостью, на сей раз действительно вернулся домой.

В те часы, которые отделяли меня от начала концерта, я рассказал о моем невероятном приключении Джулиане, своему брату и всем друзьям: количество бранных слов, излитых на меня за то, что я отклонил приглашение, превышало всякое воображение. Некоторые даже дошли до того, что угрожали мне физической расправой.

Но меня это не волновало. У меня все еще звучал в ушах голос Джеймса, который окликнул меня: «Лука!» – и пение которого я вновь услышал спустя несколько часов.

Я не мог удержаться от того, чтобы не написать немедленно об этом Лиз, поведать ей, что благодаря ей и книге «Есть, молиться, любить» я осуществил одну свою мечту. И она, являясь истинным другом, была счастлива как ребенок.

Последний сюрприз, который Лиз преподнесла мне, относится к прошлому лету – тому самому, когда на несколько часов Лука Спагетти самым настоящим образом стал членом оркестра Джеймса Тейлора.

В середине августа я поехал с Джулианой в отпуск в Прованс, именно в то время, когда Джулия Робертс со своей космической улыбкой приземлилась в Риме со всем персоналом, чтобы начать съемки фильма «Есть, молиться, любить».