– У вас слишком много вещей. – Вторая Глубина медленно двинулась по комнате, с любопытством заглядывая в стенные шкафы и ниши. – Я видела несколько земных фильмов… масса вещей, которых к зрелым годам становится все больше и больше, словно каждый из вас рассчитывает на вечную жизнь… Я не считаю Йездана божеством или великим пророком, но у него есть мудрые мысли, и одна из них такова: в начале жизни человеку нужны циновка и чаша для еды, а в ее конце – погребальный кувшин. А здесь так много лишнего… Вот это… Что это, Ивар Тревельян?

– Мой гравипланер. Совсем не лишний предмет.

– А это?

– Контейнер с пищей, моя прекрасная ньюри. Боюсь вызвать твое неудовольствие, но напомню, что мне необходимо мясо.

– Тут твоя одежда?

– Да.

– Так много?

– Два комплекта. Один обычный земной, другой – для общения с твоими соотечественниками. Вы ведь тоже любите красиво одеваться.

– Нет ничего красивее этого. – Вторая Глубина коснулась застежки, и сайгор упал с ее плеч. У нее были идеальной формы груди с маленькими алыми сосками, нежная белая кожа, изящные очертания спины и талия, которую Тревельян мог бы обхватить пальцами двух рук. Сайгор свернулся тонким валиком на животе и ягодицах, подчеркивая их упругость и намекая, что в любой момент он может соскользнуть еще ниже. «Ведьма, – прошептал командор, – как есть ведьма… Не забудь об этом, парень!» – «Не забуду», – пообещал Тревельян и сглотнул слюну.

Легким шагом, словно танцуя, женщина шла вдоль стены, с каждым шагом приближаясь к спальне. Тревельян следил за ней, как кот за слетевшей с ветки пичужкой. Ее губы дрогнули; кажется, она понимала его нетерпение.

– Что здесь?

– Оборудование для полевых работ и всякие походные мелочи – фонарь, аптечка, нож, прибор для разжигания огня…

– Зачем тебе огонь?

– Чтобы приготовить пищу в лесу или в горах.

– В этой чаше? – Она показала на котелок с треногой.

– Да. Развести костер, налить воды и бросить в чашу что-нибудь съедобное. Плоды, корешки или… гмм… кусочек мяса. Если в походе иссякнут консервы и придется перейти на подножный корм.

– Немного примитивно, как ты полагаешь? – Вторая Глубина рассматривала предмет за предметом, взвесила в ладони аптечку, включила и выключила фонарь, коснулась рифленой рукояти ножа. Ее нагие груди едва заметно колыхались.

– Примитивно, – согласился Тревельян. – Но для выживания – там, внизу! – он ткнул пальцем в пол, – нужны, в сущности, примитивные вещи.

– Как у терре и тазинто?

– Как у них.

– Дикари! Мерзкие грязные дикари! – Она передернула плечами и вдруг резко повернулась к Тревельяну. – Я знаю, что ты пытался взломать код, охраняющий мои записи… Станция сообщила… Зачем тебе это?

– Код я взломал, – сообщил Тревельян, не моргнув глазом. – Правда, из-за последних событий мне не удалось познакомиться с твоими отчетами… Но завтра я это непременно сделаю. Это мой долг, очаровательная ньюри. По заданию Фонда, пославшего меня, я должен просмотреть все результаты наблюдений и работ, включая твои.

– Ты мог бы спросить об этом у меня.

– Мог бы, но при первой нашей встрече – там, в парке – ты была не слишком ласковой. Даже грозила бедному мшаку парализатором.

– Парализатором? – Женщина приблизилась к нему на расстояние протянутой руки. – Это так, игрушка… маломощное устройство… Хочешь, чтобы я тебе рассказала о своих исследованиях?

Секунду Тревельян взвешивал «за» и «против», потом решил, что слова – это только слова, а в памяти Мозга лежат документы, что много надежней. К тому же ситуация не располагала к ученым дискуссиям.

Окинув нежным взглядом ее нагие груди, он молвил:

– Если тебя интересуют разговоры, выйди из моего коно, а если хочешь в нем остаться, скажи, что грезишь о моих объятиях, и сбрось вот это. – Ивар коснулся валика сайгора.

Вторая Глубина рассмеялась.

– Непременно сброшу – и тогда храни меня Йездан! Но прежде ты заблокируй каналы связи с Мозгом и включи звукоизоляцию в спальне. Еще сними и отключи свой обруч. Я полагаю, это устройство записи? Мне лишние свидетели не нужны.

«Прости, дед. Тут она права», – мысленно произнес Тревельян и получил в ответ едва различимое: – «Ведьма… ведьма…» Прищурившись, женщина следила за тем, как он снимает обруч и запечатывает компьютерные порты – все, за исключением линии экстренной аудиосвязи. На какой-то миг Ивару почудилось, что он поступает в точности, как Первый Лезвие вчера, и что его гостья могла быть убийцей с той же вероятностью, как и любой из остальных кни’лина. Но тут Вторая Глубина скинула сайгор, и он увидел, что под ним ничего нет, абсолютно ничего, ни гипноглифа, ни парализатора, а только прекрасное и такое манящее женское тело.

– В спальне можно отключить искусственную гравитацию, – тихо и страстно шепнула Вторая Глубина. – В определенные моменты, Ивар Тревельян, я предпочитаю свободное падение в невесомости. Мы будем падать в объятиях друг друга вместе со станцией, что кружит около Сайката… падать миг за мигом, мгновение за мгновением… падать всю ночь… почти вечность…

* * *

В эту ночь Тревельян узнал много неожиданного о кни’лина и о себе самом. Частью этого знания было имя его партнерши – в ней открывались все новые и новые глубины, такие бездонные, что он так и не смог изведать их до конца. Но сожалений не испытывал, ибо ничто так не красит женщину, делая ее мучительно желанной, как тайна и загадка.

Как обещала Вторая Глубина, их падение длилось почти вечность. Потом, утомленный, он крепко уснул и пробудился только ранним утром от рева тревожной сирены. Женщина, что спала в его постели, исчезла, и лишь аромат ее тела, еще витавший в воздухе, напоминал, что все произошедшее – не сон. Но кондиционеры на станции работали отлично, и запах быстро исчезал, как исчезают и гаснут все сладкие воспоминания, оставляя щемящую пустоту.

Сирена продолжала надрываться. Ивар вспомнил, что каналы связи, кроме экстренной линии, заблокированы, чертыхнулся и соскочил с постели. В холле со столами, диванчиками и шкафами, где были разложены его вещи, следов Второй Глубины тоже не оказалось. Ни следов, ни запаха, ни послания на экране, ни другого знака… Он подключился к портам криогенного Мозга, и резкий компьютерный голос сразу наполнил помещение:

– Срочно! Для сведения членов экспедиции! Ньюри Зенд Уна убит! Событие произошло… – Мозг назвал время, примерно соответствующее двум с половиной земным минутам.

– Убит! Как убит? – выкрикнул Тревельян, нахлобучивая на голову обруч. – У нас новости, – сообщил он командору, прослушав информацию еще раз. Советник лишь испустил ментальный эквивалент хмыканья – видно, был обижен, что его отключили.

Ивар схватил комбинезон, потом вспомнил про кожу и быстро натянул ее на голое тело. Одевшись и уже стоя у дверей, он повернулся к голопроекторам в центре комнаты.