Карл присел на краешек глубокого кресла, но потом передвинулся поглубже, заметив, как Дорис Белмонт привычно опустилась на тахту и, поерзав, откинулась на спинку.

– Вы думаете, Джек прячется здесь? – спросила она.

– Все зависит от того, как вы к нему относитесь.

– Видели мою дочь? Она не может ни ходить, ни говорить, потому что он позволил ей утонуть, смотрел, как она тонет, пока мы не прибежали и не вытащили ее.

– Вы видели, как он топил ее?

– Я знаю, что он нарочно, – прости меня, Господи!

Карл выглянул в окно и посмотрел на девушку. Сейчас Эмме около двадцати; личика не видно за большим меховым воротником. Он снова повернулся к Дорис.

Дорис подождала, не спросит ли он еще чего-нибудь, и продолжила:

– Вот что я вам скажу... – Вдруг она замялась, как будто передумала, и воскликнула: – Я устала. Господи, как я устала! Знаете, почему? Мне нечего делать. У меня две горничные; к Эмме приставлена сиделка. Сейчас она отдыхает, пьет кофе и курит. Кстати, у вас есть сигареты?

Карл вытащил "Лаки страйк". Подошел к ней, чиркнул спичкой, дал прикурить и прикурил сам.

– Налейте нам по бокалу хереса, раз вы стоите рядом, – велела Дорис. – Или, может, вы хотите виски?

Карл поблагодарил: нет, сойдет и херес.

– Мы пьем херес на Рождество, – сказал он, добавив про себя: если Вирджил не забывает попросить своих дружков из "Тексас ойл" привезти ему пару бутылочек. – Вы собирались что-то мне рассказать, – обратился он к Дорис Белмонт, – но вместо того пожаловались на усталость. Хотя вид у вас цветущий.

Сомнительный комплимент для тощей, как палка, женщины с бледными, впалыми щеками.

– Неужели, – спросил Карл, – вам нечем заняться, кроме мытья окон?

– Окно загадили птицы. Я отчищала помет.

– Вместо того, чтобы попросить прислугу? По-моему, вы всю свою жизнь работали, так ведь? Кажется, вы выросли на ферме?

– Мы переехали в этот дом, – объяснила Дорис, – и я совершенно переменилась. Серьезно. Ничего похожего на те места, где я жила раньше. Я бы вернулась в Итон, в штат Индиана, хоть завтра, хотя бы там пришлось вести, что называется, трудную жизнь.

– А какого мнения придерживается мистер Белмонт?

– О чем? О том, что мне здесь не нравится?

– Или о Джеке – вашем сыне.

– Да он всю жизнь был такой – делал что хотел. Знаете, почему он пытался убить Эмму? Потому что Орис назвал в честь нее свои первые рабочие скважины, "Эмма-1" и "Эмма-2", и ни одной скважины он не назвал в честь Джека. – Дорис отпила херес и затянулась. – Сказать, чем я тут в основном занимаюсь? Слежу, чтобы в графине всегда оставалось не больше половины. Я пьянею, но херес – то, что мне нужно.

– Вы должны поговорить с мистером Белмонтом, – сказал Карл.

– О Джеке-то? О чем бы я ни сказала, Орис во всем со мной соглашается; он говорит ласково и гладит меня по руке, а сам думает, что бы мне ответить, как будто мы обсуждаем, как переименовать банк. Ориса мучает совесть, но я не уверена, из-за чего – то ли из-за того, что он отправил Джека в тюрьму, то ли из-за того, что он до сих пор встречается со своей старой подружкой. Однажды Орис не выдержал. Он сказал: "Джек такой кошмарный, что его хочется выпороть, только сейчас уже слишком поздно. В то время, когда я должен был его пороть, я искал нефть".

Карл решил отвлечь ее, спросил:

– Вы любите готовить?

– У меня есть повар, к которому я наконец привыкла, – цветной из Новой Иберии в Луизиане. Орис привез его оттуда, когда закупал оборудование. У нас полный штат прислуги – горничные, повар, Эммина сиделка, и все живут в доме. Иногда у нас гостит моя мать... – Дорис устало покачала головой.

– Вы говорите, мистер Белмонт с вами во всем соглашается, – напомнил Карл.

– Все потому, что его мучает совесть. Я спрашиваю: "Если Джек придет домой, ты ведь его не пустишь? А может, позволишь ему поговорить с тобой?"

– Что отвечает мистер Белмонт?

– Говорит: конечно нет.

– Джек не бывал у вас?

– Знаете, что у меня тут, под подушкой? – спросила Дорис вместо ответа. – Пистолет. – Она чуть подвинулась, чтобы показать Карлу, где лежит оружие. – Что будет, если он поднимется ко мне и войдет сюда, чтобы поцеловать меня в щеку? Я его пристрелю и буду смотреть, как он истекает кровью на ковре.

– Мистеру Белмонту известно ваше отношение к сыну?

– Я говорила ему: если он попробует мне помешать, я и его пристрелю.

* * *

За пять дней Лули видела Карла Уэбстера дважды, и оба раза он приходил домой только помыться и переодеться. Они пока еще ни одного вечера не провели вместе.

– Ты поведешь меня на танцы или нет? Покажешь мне Талсу? – Лули подпустила в голос побольше ехидства. – Знаешь, кто выступает в дансинге Кейна на этой неделе? "Сухарики" с Бобом Уиллсом! В газете их называют самыми классными исполнителями кантри. В дансинге каждый вечер яблоку негде упасть!

Карл отозвался из ванной:

– Детка, сейчас я занимаюсь самым главным расследованием всей моей жизни. Я веду наблюдение, охочусь за опасным преступником.

– Ты говорил, что иногда берешь отпуск.

– Меня отозвали.

Во второй раз, когда он пришел домой, она сказала:

– Мы с тобой общаемся только через дверь ванной. Чем же ты таким занимаешься?

Он объяснил, что не может ей рассказать.

– Я по вечерам слушаю "Эймоса и Энди", Джорджа Бернса и Грейси Аллен, Эда Уинна или Уолтера Уинчелла, которые берут интервью у мистера и миссис Америки, и прочую дребедень, а ты ничего мне не говоришь.

Так она выговаривала тому уже второй раз, когда он пришел домой, и Карл ответил:

– Ну ладно, мы собираемся взять твоего дружка, Чарли Флойда.

Его слова потрясли Лули.

– Он здесь?

– Живет на Ист-Янг-стрит с Руби и сынишкой, если верить сведениям полицейского агента, одного из его соседей. А с ними, как полагают полицейские живет еще Джордж Бердуэлл, подельник Чока.

– Так он все время после того, как уехал из Форт-Смит, живет в Талсе?! – Лули не верила собственным ушам.

– Весь прошлый месяц. Информант сообщает, что Руби покупает продукты в бакалейной лавке в кредит; она говорит, что расплатится, когда мужу дадут получку на работе. То есть когда он ограбит банк.

– Почему мне так не везет? – огорчилась Лули. – Вот уже третий раз я в нескольких милях от Чарли Флойда и опять ничего не знала!

– Тебе везет, – заметил Карл.