песок и обросли травой. Но многие из этих каменных гигантов по-прежнему торчали из воды. Они же осложняли штурм крепости со стороны воды. Причалить здесь можно было лишь выше или ниже по течению. Я заглянул за край стены. Стена была столь же старой и осыпавшейся. Ворот со стороны воды я не заметил. Возможно, существовала маленькая потайная дверка, но причаливание кораблей к этой крепости не планировалось.

Камни. Здесь можно было тренировать свой навык, если это никому не повредит. Сначала требовалось уточнить это. Я продолжил движение и скоро оказался возле первого часового, от которого начал обход. Настроение у меня было самое радужное. Ещё раз, осмотрев беглым взглядом пейзаж за стеной крепости, я внезапно задержал взгляд на одиноком кустике, который видел из ворот крепости. Помнится, именно сюда я сбросил содержимое бачка для воды и ночного горшка. Внутренне улыбнулся своей выходке. Рядом со мной находился стражник. Не знаю, что именно меня заставило заговорить с ним.

— Говорят, пару дней назад обнаружили вражеского шпиона. Не знаешь где?

— А то. Знаю. Я его и обнаружил! — Он важно выпятил грудь.

— Ты? А где? — Я был неподдельно удивлён. Не часто можно поговорить с героем.

— Да вот на этом поле. Видишь? — Он ткнул пальцем в сторону дороги — Вон там кустик недалеко от дороги. С полверсты от крепости.

Я вгляделся и внутри меня что-то ёкнуло. В месте, указанном им находился лишь один куст, тот, который я несколько дней назад выбрал для сброса отходов.

— А как это произошло? — Спросил я, уже предчувствуя неладное.

— Ну, мы готовились к утренней зарядке, все собрались здесь. — Его взгляд стал несколько задумчивым, как будто он погружался в свои воспоминания. — Гляжу, а над кустом птицы взвились. А потом там поднялось тело, ну, то бишь — шпион, и зашагал к лесу. Ну, я и поднял тревогу.

Он самодовольно улыбнулся.

— А почему он пошёл то? — недоумённо спросил я.

— Не знаю, — честно признался часовой — ребята говорят, что на месте его лёжки осталось большое мокрое пятно, будто обмочился он сильно. И вонь была сильная. Возможно, не сдержался шпион, обделался. Вот и ушёл, стыдно стало.

Он снова улыбнулся, довольный своей догадкой. Я смотрел в его лицо. Простой, добродушный парень. Однако в моей голове сошлась мозаика различных событий. Теперь ситуация стала для меня совершенно понятной. По мере нарастания понимания, меня стал разбирать смех от комичности ситуации. С трудом сдерживая себя, чтобы не засмеяться, я похвалил его за наблюдательность. Развернулся и почти бегом направился вниз по лестнице.

С большим трудом я добежал до угла и, скрывшись за ним, разразился смехом. В моей голове всплыла картина произошедшей нелепости. Вражеский шпион, возможно преодолевший множество трудностей, чтобы добраться сюда, пострадал от случайности. Быть облитым помоями. И чем сильнее сознание рисовало мне картинку, тем труднее мне было сдерживаться. Я смеялся как безумный. В тот момент мне было безразлично, если кто-то меня видит. Меня бил истерический смех. Постепенно я брал себя в руки. Но всё равно потерял счёт времени. Насмеявшись, я осмотрелся вокруг. Несколько человек смотрели на меня с подозрением, но ничего не предпринимали. Я не собирался им ничего объяснять. Развернувшись, я медленно направился в сторону башни. Мне предстояло ещё много работы, и я не собирался её откладывать.

***

Дни полетели как птицы. Я постепенно перерисовал все свитки на новые пергаменты. Наклеил их на катушки и повесил бирки. Старые свитки я выкидывать не стал. Завернув их в вощёную ткань, я сложил их в отдельную нишу на книжной полке. В самих книжных шкафах постепенно наводился порядок. Под свитки была выделена отдельная полка, остальные книги расставлялись по темам. Близился день настройки на башню и волшебную палочку. Я пребывал в определённом восторге.

Мои воинские таланты при этом возрастать не спешили, не смотря на все мои усилия. Но Раймус успокоил меня, сказав, что такое явление нормально для всех начинающих бойцов. По его словам, приобретаемые навыки должны постепенно впитаться моим телом. Как оказалось, это процесс долгий. В спокойных условиях могут пройти месяцы регулярных занятий, прежде чем тело вработается, и состояние боя станет для меня естественным. Ускорить процесс может ситуация, когда бойца помещают в условие опасности. Так воспитывают воинов. Через несколько недель тренировок бойцов выставляют на поединок, в котором их здоровью может угрожать опасность. Никто не станет убивать его, но раны и увечья в таких поединках — обычное явление. Поэтому при каждой школе держат своего мага-лекаря. В опасной ситуации способности воина могут активизироваться быстрее. Но этот способ годится не для всех. Для меня Раймус признал этот способ не годным, и заставил проходить медленный путь. Я понимал его нежелание подвергать опасности единственного мага в гарнизоне. Однако внутренне во мне поселился червяк обиды, сильно загнанный мною вовнутрь. Хотелось всего и сразу, но я сдерживал себя. Оставалось довериться его опыту. Тренировки же, не смотря на непродолжительность, были для меня мучительны. Они были наполнены нудной отработкой движений, ударов и парадов. Бойцы, с которыми я тренировался, называли это муштрой. Очень точное обозначение. Стало понятно, почему они это ненавидели. В ней не было ни азарта боя, ни радости победы, только нудный, тяжёлый труд. Раймус заставлял их ежедневно отрабатывать эти движения насильно, и только потом отпускал радоваться поединкам. Только познав муштру, я понял, что все воинские занятия, изучаемые нами в Академии, были просто гимнастикой с шестом. Я терпел и старался искусственно поддерживать в себе желание обрести воинские навыки. Пройдя такой путь мне было стыдно поворачивать назад.

Мне дали разрешение тренироваться в стрельбе молнией на камнях вдоль речной кромки, примыкающей к крепости. Поглядеть на мои успехи сбегалось чуть не всё население крепости. Это давало мне чувство радости и удовлетворения. Хоть чем-то я мог их впечатлить.

Я продолжал ежедневно посещать лазарет. Жители крепости отличались изрядным здоровьем, лечить мне практически не приходилось. Регулярно случались мелкие травмы, полученные в ходе тренировок или физического труда. Иногда приезжали жители окрестных селений, привозили раненных или больных родственников. От тёти Веры я узнал, что раньше гарнизонные маги часто ходили по селениям, занимаясь лечением больных жителей. Но мне было это запрещено. Теперь жителей привозили к нам. В той или иной степени, но крепость стала местом «паломничества». После погони за гоблинским шпионом, капитан перевёл крепость на военное положение. Меня он, по-видимому, считал слабым звеном в обороне. До приезда в крепость я так не думал, считая себя героем, ну или могучим магом. Но