Сьюзброн не был богом – всего-навсего человеком с ненормально большой биохромой.

Но… что же сами возвращенные? Сири снова скрестила руки, по-прежнему озадаченная. Ей никогда не предлагали объективно взглянуть на предмет своей веры. Остр был просто… ладно, богом. Когда говорили о боге, вопросов не задавали. Возвращенные же являлись не собственно божествами, а узурпаторами, изгнавшими приверженцев Остра из Халландрена.

И все же они были не настолько сильны. Как вышло, что королевский род лишили Халландрена? Сири знала официальную идрийскую версию: королевские особы не поддержали конфликты, которые привели к Панвойне. За это народ против них восстал. Бунт возглавил Калад Узурпатор.

Калад. Хотя Сири и прогуляла большинство занятий, даже она знала об этом человеке. Именно он вверг халландренцев в ересь создания безжизненных. Он собрал могучее войско невиданных тварей. В преданиях говорилось, что безжизненные Калада были опаснее, новее и диковиннее. Они внушали ужас и жаждали разрушать. В итоге его победил Миродатель, который прекратил Панвойну дипломатическим путем.

Предания гласили, что полчища Калада все еще где-то бродят. Выжидают момент, чтобы нахлынуть снова и насадить хаос. Сири понимала: это всего лишь легенда, рассказанная у очага, но думала о ней с неизменным содроганием.

Как бы то ни было, а Миродатель захватил власть и остановил Панвойну. Однако он не вернул Халландрен его законным правителям. В Идрисе говорили об обмане и предательстве. Монахи твердили о ересях, которые слишком глубоко укоренились в Халландрене.

Халландренцы, конечно, оценивали события по-своему. Сири недоумевала, наблюдая за возвращенными в ложах. Положение в Халландрене было вовсе не так ужасно, как ее приучили считать.

* * *

Вивенну трясло от пестрой толпы вокруг.

«Здесь даже хуже, чем говорили учителя», – сочла она, ежась. Парлин, похоже, уже освоился в толчее. Он сосредоточился на жрецах, споривших на арене.

Вивенна так и не решила, как назвать хранимый ею дох – чудом или кошмаром. Постепенно она пришла к заключению: он ужасен как раз потому, что прекрасен. Чем больше народа толпилось вокруг, тем глубже изнуряло ее их восприятие, усиленное дохом. Конечно, если бы Парлин мог разобраться в палитре, он не глазел бы на костюмы так тупо. Умей он чувствовать людей, получил бы такой же нокаут и был бы не в силах вздохнуть.

«Достаточно, – подумала Вивенна. – Я повидала Сири и знаю, что с ней сделали. Пора уходить». Она повернулась. И застыла.

Двумя рядами дальше стоял человек, смотревший аккурат на нее. В другом случае она не обратила бы на него внимания. Он был в истрепанной бурой одежде, местами в дырах. Его просторные штаны подпоясывала простая бечевка. На лице красовалась не то уже борода, не то еще щетина. Неухоженные волосы доходили до плеч.

Вокруг же себя он создал яркий цветной пузырь, говорящий о пятом повышении, не меньше. Он вперился в нее взглядом, встретился глазами, и у нее возникло внезапное и полное паники чувство, что он доподлинно знал ее личность.

Она отшатнулась, споткнувшись. Незнакомец не сводил с нее глаз. Он шевельнулся, откинул плащ и показал притороченный к ремню здоровый меч с черным эфесом. В Халландрене редко носили оружие. Но этому типу было, похоже, наплевать. Как он пронес такую штуковину во двор? Люди широко расступились вокруг него, и Вивенна могла поклясться: она нечто уловила в мече. Тот будто затенял цвета. Углублял их. Превращал бежевое в бурое, красное – в багровое, голубое – в ультрамарин. Как будто обладал собственной биохромой…

– Парлин, – сказала она резче, чем собиралась. – Мы уходим.

– Но…

– Живо, – потребовала Вивенна, разворачиваясь и устремляясь прочь.

Новоприобретенные биохроматические чувства уведомили ее, что незнакомец продолжает смотреть в спину. Теперь, осознав это, она поняла: неуютно ей было именно под его взглядом.

«Наставники говорили об этом, – припомнила Вивенна, когда они с Парлином направились к каменному выходному проему. – Ощущение живого присутствия; понимание, что люди рядом и смотрят на тебя. Отчасти этим владели все. А биохрома лишь усиливала способности».

Едва они вошли под арочный свод, чувство поднадзорности исчезло, и Вивенна облегченно вздохнула.

– Не понимаю, зачем было уходить, – буркнул Парлин.

– Мы увидели все, что нужно, – ответила Вивенна.

– Пожалуй, – сказал Парлин. – Я думал, вам захочется послушать об Идрисе.

Вивенна оцепенела:

– Что?

Парлин нахмурился:

– По-моему, они хотят объявить войну. Но разве у нас нет договора?

«Повелитель цветов!» – подумала Вивенна, повернулась и снова направилась к открытой арене.

– …Все равно говорю, что нам ничем не оправдать военную акцию против Идриса! – орал жрец.

Он был в золоте и голубом, первосвященник Кремня – Жаворонок точно не помнил, как его зовут. Нанровах?

Спор не явился неожиданностью. Жаворонок подался вперед. Нанровах и его господин Кремень – упертые традиционалисты. Все перемены они встречали в штыки, но их глубоко уважали. Кремень был стар почти как Рдянка и слыл мудрецом. Жаворонок поскреб подбородок.

Нанроваху оппонировала личная первосвященница Рдянки Инханна.

– Ох, да полно, – заявила она. – Неужели придется снова об этом спорить? Идрис – всего лишь анклав мятежников, засевший в границах нашего королевства!

– Они не высовываются, – заметил Нанровах. – Живут на землях, которые нам все равно не нужны.

– На землях, которые нам не нужны? – брызжа слюной, повторила жрица Рдянки. – Они охраняют все тропки, ведущие в северные королевства! Все действующие медные копи! Их воинские гарнизоны стоят на расстоянии удара от Т’Телира! И они еще заявляют, что ими правят законные короли Халландрена!

Нанровах не ответил, а остальное духовенство выразило на удивление горячую поддержку Инханне. Жаворонок всмотрелся в них.

– Ты наводнила группу своими сторонниками? – спросил он.

– Конечно, – сказала Рдянка. – Как и другие. Я лишь управилась лучше всех.

Дебаты продолжились, жрецы высказывались за и против нападения на Идрис. Они говорили о тревогах народа: в их обязанность входило слушать людей, изучать вопросы государственной важности, а после обсуждать все это с богами, здесь, дабы те были в курсе, ибо сами не имели возможности ходить в народ. Если звучало нечто спорное, боги выносили свое суждение. Они делились на подгруппы, и каждая отвечала за отдельную область. Одни боги ведали гражданскими вопросами, другие занимались межгосударственными соглашениями и договорами.