litbaza книги онлайнСовременная прозаПодлеморье. Книга 1 - Михаил Ильич Жигжитов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 101
Перейти на страницу:
беседки, лесенки и скамейки он сделал своим работникам.

— Черта с два! Свою любовницу потешал, а нас прогонял, штоб не подглядели, как по-благородному в любовь играют.

— Ну и как, отшил он вас?

— Эхе, брат!.. Куды от нас денешься, все доглядели! Как ползал купец по-собачьи, как ноги ей лизал, эту грязноту. Тьфу! Наш рыбак скажет: «Приголубь, краля!» — ползать-то уж не будет — гордый.

— И голубишь, Дуня?

Снова сиплый хохот разрезал таежную тишину.

Хитрая Дуня-красуля завела своего кавалера в самый темный уголок, чтоб никто не мог разглядеть их. Для нее этот пьяный дядька был счастливой находкой.

А славная Елена в тот темный вечер брезгливо морщилась и грустно смотрела в звездную даль.

Несколько дней было тихо в Онгоконе — Тудыпка с полицейскими ловили осетров.

…Ганька прибежал с пирса и выпалил:

— Бабай, «Ку-ку» пришел с Бакланьего острова. Привез рябого пристава с Тудыпкой. Сколько осетров наловили! Ух!

Волчонок, размешивая в котле настой из лекарственных трав, тревожно поглядел в окно.

— Отдохнули вдосталь.

— Аха… Сами сети ставили, сами рыбу ловили.

Магдауль налил в кружку душистого настоя и подал Третьяку.

— Пей, тала.

Матвей нехотя выглотал, болезненно сморщился, сжался в комок и свалился на скамейку.

На крыльце послышался стук тяжелых сапог. Откинулся парус двери, и ввалился урядник с бирюзовыми пуговками глаз.

— Идем, старик, — кивнул он Третьяку.

Магдауль вздыбился.

— Не нада, парень!

Бирюзовые пуговки неожиданно весело улыбнулись.

— Не дури, мужик, начальник допросит и выгонит… Кому нужна эта дохлятина?

Волчонок отступил.

…— Господин пристав, получай «орла».

Но приставу было не до этого оборванца, еле державшегося на ногах. Он только что ходил до ветру и к ужасу обнаружил у себя венерическую болезнь.

Перед ним явилась дородная супруга, которая не раз обещала: «Пымаю с бабой — задушу обоих!»

Э-эх, дьявол, дернуло его пойти с этой… как ее… с Дунькой. Заарестовать суку мало!

Пристав очнулся, взглянул на Третьяка, а затем на своего подчиненного и кивнул на каморку.

— Посади его и держи строго.

Яркое солнце с самого утра уже начинало припекать: ребятишки сразу же с постели выскочили на завалины бараков и весело чирикали, как воробьи на солнышке. Увидев сердитого дядьку с кокардой на фуражке, они настороженно смолкли.

В рыбоделе кишмя кишит народу. Вокруг длинных столов стоят женщины. Одни тараторят между собой, другие молчат, третьи смеются.

Нож в руке чищалки мелькает, как челнок в доброй машинке — раз-два, и рыба готова. Ее несут к засольщику, а тот — в соль и в бочку.

Лодки подходят и подходят. Рыбу несут и несут. Собаки лениво лежат на песке, рядом растянулся рыбак и храпит. То ли мужик перехватил горького, то ли всю ноченьку не спал. А чайки кричат — сзывают тех, кому голодно.

И море всем улыбается. Тихо. Штиль.

Сердито, по-фельдфебельски протопал пристав мимо собак и спящего человека; перешагнув порог рыбодела, сморщился.

— Где Дунька? — спросил он у подметавшей ограду старухи. — Красулей кличут… мне нужно ее допросить.

— А вон-то! — мотнула она головой.

На пристава смотрела рябая, с бельмом во весь правый глаз девка и умильно улыбалась ему.

— Здрасте!.. А зачем же с меня ишо допрос-то брать?.. — хихикнула она.

— Придешь к нам, узнаешь! — сердито буркнул он и зашагал обратно.

Вслед ему раздался смех, и какая-то озорница запела:

Ты рябая — я рябой,

Поцелуемся с тобой!

Пусть народ любуется,

Как рябы целуются.

Солнце тоже недовольно чем-то, сначала окружило себя золотистым венцом, а теперь быстро начало затягиваться светло-пепельными облаками. Сначала повеяло жарким липучим ветерком, потом вдруг расхозяйничался прохладный сивер. Сразу же стало легче дышать. Онгоконский голец закурчавился седыми космами туч, которые плотно прижались к крутым склонам скалистых гор и не желают расставаться с ними. Но вот буйный сивер дохнул еще сильней. Приподняв от гольца тучи, разорвал их в клочья, раскидал по небу. Они неслись вниз и дальше; протягивая друг к другу свои гибкие руки, сплелись в тугих объятиях и дружно поплыли по небу, закрывая собой от знойного солнца разомлевшую землю и залив Курбулика.

Море побелело. Заходили по нему крутые волны с завитками седых прядей.

«Если бы не этот старый дурак, которому взбрело в голову поджечь катер, я бы не приехал сюда… и со мной ничего бы не случилось… Это он виноват в моей беде!» — злые мысли распалили пристава.

— Ты катер поджигал?

— Поджигал.

— Значит, не отпираешься?

— Нет.

— Значит, ты, сволочь?

— Говорят же тебе, что я… Зачем отпираться-то…

Пристав хотел что-то сказать, но боль усилилась, и он, вскочив, ударил Третьяка в зубы.

Старик пошатнулся, гулко ударился об стенку и плюхнулся на пол.

— Значит, ты и есть та сволочь, из-за которой я страдаю!

Третьяк выплюнул на блестящие сапоги зуб.

— Возьми его… я свое отъел… Ирод.

Кровавый плевок, резкая боль между ног да эти злобные, полные горечи и отрешенности слова старика привели пристава в бешенство. Он принялся с остервенением наносить обеими руками удары по костям и жилам живого скелета. Но крепки кости рыбацкие, и вскоре нестерпимо заныли пристанские руки. Сыпя отборным матом, теперь он стал пинать старика по чем попало.

— Вот и второго приволок!

Услышав голос своего помощника, пристав сел за стол.

— А, Страшных… Садись, — утирая пот и отпыхиваясь, он кивнул на табуретку.

— Терпения не хватило… Как повезем-то его, в таком виде? — сердито пробормотал урядник.

— Молчи ты! — отрезал пристав.

Трясущимися пальцами он кое-как достал из пачки папироску и, ломая спички, закурил. Долго ерошил жесткие волосы, сильно растер ладонью рябое лицо, выдавил:

— Фу… черт!.. Еще и замахнулся на меня… Но я его отучил навеки…

«На это вы мастера, — подумал Гордей. — Бить вот таких…»

У Страшных, при виде окровавленного Матвея, гневом загорелась душа.

— Бунтарь?! — пристав внимательно оглядел могучего дядьку.

— Рыбак, — сквозь зубы выдавил Гордей, глядя на уходящего Третьяка.

— Стекла на катере ты разбил?

— Нет. Нас людно было. Все знают, все видели. Я-то кулаком люблю, — Страшных выставил вперед квадратные громадные кулаки. — Зачем камнями баловать…

— Но-но! — отступил пристав. — Не отпирайся. Сердяга-то видел, как ты ломал.

— Врет он. Ни одной стеклины мной не сломано. Врет гад, — Гордей говорил уже спокойнее. Хотел скорее уйти вслед за Третьяком, хоть чем-нибудь помочь ему.

— Сердяга говорит, что драку затеял ты.

— Я-то его зашел постыдить за Матвея.

— Ну и врать! Ты верховодил всем бунтом.

Страшных снова взорвался.

— Это я? Врать? Ну-ка, вели свому подметале свести нас с Сердягой.

Пристав махнул рукой, чтоб Гордея

1 ... 37 38 39 40 41 42 43 44 45 ... 101
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?