«Кудесник» обернулся – и причина страха Аршака стала понятна. Больше того… ему и самому сделалось не по себе. За беглецами на взмыленных конях мчались двое. Впереди женщина в пурпурном одеянии, верхом на сером в яблоках жеребце, а вот второй всадник… его попросту не было видно. Пустое седло… однако на лошади явно кто-то сидел. Невидимое существо управляло ею, пришпоривая, натягивая поводья.

Непонятным, животным чутьём «Кудесник» ощутил – они преследуют его. Размахнувшись, он ударил жеребца хлыстом – так, что у того на гладком боку лопнула кожа. Конь заржал от боли и понёсся стрелой – лошадей из Германики не зря ценили на Конном рынке за умение развивать скорость с места в карьер. К удивлению «Кудесника», расстояние между ним и всадником-призраком не сократилось: его конь не скакал, а летел по воздуху, не касаясь копытами земли.

«Кудеснику» стало ясно – выхода нет.

– Убей его, – бросил он через плечо Аршаку.

– Кого? – взвизгнул охранник. – Я же ничего не вижу!

– А что тебе надо видеть? Прикончи коня, ублюдок!

Аршаком овладело спокойствие – убивать он умел и делал это быстро и профессионально. Достав из-за спины лук, воин приладил к нему стрелу – даже не целясь, с ленцой, полуповернулся и отпустил.

Послышался короткий, резкий свист.

Конь призрака кубарем покатился по дороге, дёргаясь в конвульсиях, – стрела попала ему в горло. Женщина в пурпурном одеянии, однако, не сбавляла темп скачки, – серая в яблоках лошадь показывала удивительную резвость, на которую не способны ханьцы. «Кудесник» не знал – она и рада была остановиться, но подержанные ханьские лошади (которых купцы, разумеется, продавали как новых) часто имели проблемы с тем, чтобы прервать бег по первому требованию.

Улицу сотряс новый подземный толчок.

Поперек дороги рухнула колонна из песчаника. С вершины отлетела каменная свастика, символ Ахурамазды. Покатившись огромным колесом, она едва не раздавила Аршака: тот с трудом увернулся, натянув поводья. Над столицей Парфии встало кровавое зарево пожарищ – горел весь Ктесифон. Аршак, закинув руку за спину, потянулся в колчан – за второй стрелой. Острие нацелилось в грудь женщине, но отпустить тетиву он не успел. Нечто невидимое обрушилось с небес. Лук переломился пополам, а лицо Аршака залилось кровью: призрак колотил его без всякой жалости, с той силой, с какой собираются убить. Сплюнув зубы, охранник выхватил меч и… завопил от страшной боли: призрак, взяв его за руку, раздавил пальцы в ладони, как глину. Аршак с воем свалился с лошади, распластался на мостовой. Свистнул хлыст «Кудесника», он отчаянно стегал своего коня, тот взвился «свечкой», но перепрыгнуть через огонь было не в силах скакуна. Женщина на ханьце приближалась, её злобный взгляд не обещал ничего хорошего. Выпрыгнув из седла, «Кудесник» нырнул в переулок. Земля дрожала под ногами. Он бежал, пробираясь сквозь дым, окутавший Ктесифон.

…Аршак поднялся, раскачиваясь из стороны в сторону. Сзади послышался странный звук – ревущий и одновременно булькающий. Он обернулся – и остолбенел. На него неслась стена воды, поглощая здания, переворачивая в розовой пене повозки и лошадей.

«Тигр, – подумал Аршак. – Великий Тигр вышел из берегов…»

Больше он подумать ничего не успел.

«Кудесник» тоже услышал шум воды. Здания вдруг перестали дрожать – землетрясение закончилось в один миг, как и началось. С ловкостью акробата он прыгнул на балкон уцелевшего дома, зацепился, подтянулся на руках, карабкаясь вверх. Совсем немного – и вот он, тяжело хрипя, стоит на мраморной крыше, смотрит на Ктесифон. Гостя, чьё сердце бешено колотится, ждет неприятное открытие: царского дворца больше нет. На месте резиденции владыки Парфии дымятся руины: осколками, как зубы в разбитом рту, высятся две колонны. Спасся ли Артабан? У него нет ответа. Сквозь ядовито-чёрный дым рвётся вой женщин. Что делать, куда бежать?

Воздух на крыше сгущается, превращаясь в неясную тень. Он видит черты человеческого лица и чёткие контуры огромных крыльев.

– Пойдём со мной, – говорит тень. – Хватит… твой бег закончен.

«Кудесник» чувствует – КТО этот преследователь. Он знал с самого начала, его обязательно будут искать… поэтому и скрывался. Он смотрит вокруг… До соседнего, полуразрушенного здания слишком далеко, не допрыгнуть, а вода из реки прибывает, затапливая всё новые и новые этажи. Гость лихорадочно оглядывается, отступает к самому краю крыши, балансируя над ревущей водной бездной.

Существо делает шаг к нему. Внезапно над крышей взвивается край пурпурной ткани. Женщина. С растрёпанными от скачки волосами, исцарапанными руками… надо же, тоже забралась сюда. Его загадочная преследовательница – а он-то надеялся, что она утонула.

Женщина не глядит на «Кудесника». Она улыбается существу.

– Я испугалась за тебя, – говорит она по-арамейски.

– Мама, что со мной может случиться? – нарочито лениво отвечает невидимка. – Я вполне себе взрослый мальчик. Давайка займемся гостем.

«Кудесник» отчётливо понимает: он не должен допустить, чтобы они взяли его ЖИВЫМ. Что угодно, только не это. И только не сейчас.

…Набрав в грудь воздуха, он кидается с крыши в бурлящую воду – сомкнув руки, «ласточкой». Тело погружается в волны без единого крика, тёмно-розовая пена, зашипев, смыкается над головой…

… Малинин уже не в первый раз летал на «ероплане». Однако полёты до сих пор были ему в новинку, и в воздушном путешествии его занимало буквально всё – включая рёв турбин, табло «Застегнуть ремни», а особенно – вырезы в блузках стюардесс. Бесплатная выпивка и вовсе привела Малинина в полный восторг. Казак вертелся на кресле, словно волчок, высунув язык от любопытства. Калашникову пришлось сделать напарнику внушение:

– Угомонись, братец! У тебя прямо как шило в известном месте.

Малинин, в свою очередь, имел целую упаковку возражений.

– Интересно ж, вашбродь, – пояснил он. – Меня еропланы всегда поражали. Тяжёлый весь, из кованого железу, а летит – причём и овса не просит, и крыльями не машет. Но энто ишшо ладно… Билеты итить какие дорогие! Я-то думал – энти девки чёрненькие, што лыбятся пассажирам да по стаканам вино льют, в цену включены. А оказывается, вовсе нет! Недаром авиакомпания-то басурманская – вот и кидают православных, как хотят.

Калашников вздохнул. Почти за сто лет знакомства он изрядно привык к малининской непосредственности, но напарник не переставал его удивлять.

– Хотелось бы, братец, преподать тебе урок по аэронавигации, – заметил Алексей. – Но, полагаю, выводы для тебя вновь сведутся к девкам, твоей личной сексуальной неудовлетворённости, отсутствию любовной линии и прочей несправедливости этого мира. Ты не мог бы помолчать? Полёт до Стамбула всего-то три часа – даже такому высокосложному созданию, как ты, найдётся чем себя занять в столь короткий отрезок времени. Полистай журнальчик, попей «беленькой», посмотри в окно, наконец, – когда ты ещё такие красивые облака увидишь? Мне требуется немножко подумать…