В Европе индийцев подпирала мощная военно-медицинская система британской армии, успешно развернутая на Западном фронте и на острове. К примеру, для индийцев устроили отдельный госпиталь в Брайтоне в отданном под лечебное учреждение бывшем королевском дворце («Королевский павильон»), по иронии судьбы возведенном в индо-сарацинском стиле. В нем даже построили девять отдельных кухонь для всех типов диет и шесть мест отправления культов для соблюдения всех культурных и религиозных предпочтений солдат.

После боев под Шейх-Саадом передовые госпитали корпуса Эйлмера, рассчитанные на прием не более 250 пациентов, оказались загружены более чем тремя тысячами пациентов. Нехватка медицинского транспорта и даже санитаров-носильщиков (как и самих носилок) привела к тому, что раненые лежали на поле боя, в мокрой и холодной грязи, часами и даже сутками. По словам начальника штаба 69-го пенджабского батальона капитана Кэтти, некоторые бойцы с поврежденными в бою ногами были вынуждены самостоятельно ползти по восемь километров до госпиталей за помощью. Там им зачастую не становилось легче: палаток не хватало, и те, кому не досталось места, лежали на земле под дождем. Офицер кавалерии Джон Бриджес написал домой: «Офицер-артиллерист получил тяжелое ранение седьмого числа. Никто не подошел к нему (замерзающему и мокрому), и на следующий день, когда он очнулся и обнаружил, что способен передвигаться, побрел назад к своему подразделению»[88].

Военные медики не справлялись с потоком раненых, который на них свалился. 7 января им пришлось иметь дело с 1200 жертвами, и все, что удалось сделать, это провести элементарные перевязки и набить людьми баржи, предназначенные для перевозки пострадавших в Басру. Томас Чалмерс, капитан одного из таких «госпитальных судов», написал в своем дневнике: «Забудут ли раненые под Шейх-Саадом когда-нибудь этот бой? Здесь люди, провоевавшие год во Франции, где ты через час после ранения оказывался в госпитальной палатке и получал необходимую помощь, а через сутки уже был в Англии в клинике, оборудованной по последнему слову науки и техники. Здесь же тебе надо самому добрести или выдержать тряску в фургоне до передового госпиталя возле реки, где ты будешь часами стоять, сидеть или лежать в грязи или под дождем всю ночь потому, что нет ни палаток, ни врачей, ни лекарств, ни даже еды»[89].

Длительные задержки и медлительность британцев играли на руку османам, у которых было достаточно времени, чтобы планомерно подготовиться к их встрече на новом рубеже, укрепляя позиции и подвозя подкрепления и боеприпасы. Понимая это, Эйлмер запросил у Таунсенда, может ли он провести атаку изнутри для отвлечения сил противника с внешнего кольца окружения. Тот отнесся к идее без всякого энтузиазма, ответив: «Мои войска — уже не те же самые люди, что раньше. Они будут обороняться всеми силами, но чтобы покинуть окопы и броситься на противника, у них уже не хватит духу»[90]. Кроме того, он настаивал на скорейшем вызволении, указывая на нехватку продуктов, прогнозируемую к началу февраля, и вероятный подход новых османских дивизий.

Османы отошли от Шейх-Саада примерно на восемь километров и заняли оборону вдоль одной из впадающих в Тигр рек (на британских картах отмеченной просто Вади). Это стало хорошей новостью для англичан, ибо позади между рекой и огромным болотом Сувакия открывался узкий проход Ханна. Под Вади казалось, что Халил подставил свои войска под возможность флангового обхода с дальнейшим окружением, что звучало лучше, чем перспектива лобовых атак в проходе Ханна.

Атаку спланировали и организовали значительно лучше, чем предыдущие. Разведывательный самолет 12 января установил, что окопы противника тянутся на четыре километра вглубь от устья Вади и идут только по левому берегу Тигра. Два батальона 9-й бригады получили приказ переправиться на правый берег и произвести там демонстрацию. 7-й дивизии (в составе 19-й, 21-й и 35-й бригад) предстояло постараться обойти окопы османов с фланга и прижать их к реке, пока 28-я бригада скует их силы с фронта. Кавалерия должна будет предпринять глубокий рейд с целью перерезать пути отхода вражеских сил. Для того чтобы быстро перейти к преследованию, солдатам раздали паек на двое суток, и за ними собирались пустить повозки с питьевой водой.

С турецкой стороны оборону держали 35-я дивизия с четырьмя артиллерийскими батареями. Ситуацию для англичан слегка облегчало то, что половина артиллерии противника оставалась развернута в сторону реки и правого берега для предотвращения попыток прорыва британских канонерок и обхода по противоположному берегу.

Британцы выступили в ночь с 12 на 13 января. Передовое османское охранение они легко сбили артиллерийским огнем на рассвете, и поначалу казалось, что атака развивается хорошо. 21-я бригада в 9:30 смогла без всяких проблем переправиться через Вади правее окопов противника, и Эйлмер приказал начать глубокий обход, введя в бой 35-ю и 19-ю бригады. Если пехота форсировала реку спокойно, то артиллерия прочно завязла в илистых берегах. К тому же обходящие части быстро начали путаться и перемешиваться между собой, чему очень способствовала ровная, как стол, местность без видимых ориентиров, нехватка карт и потеря связи. В итоге темп наступления замедлился, а противник получил достаточно времени на реакцию.

Довольно скоро выяснилось, что османы предполагали возможность такого поворота событий и заранее подготовили не обнаруженные ранее британцами смотрящие на север позиции на основе одного из глубоких ирригационных каналов. В результате вся 7-я дивизия оказалась втянута в бесплодные перестрелки и попытки прорваться. Не лучше шли дела и у 28-й бригады, которую мощный огонь остановил за несколько сотен метров от вражеских окопов, при этом она потеряла 648 человек, включая трех из четырех командиров батальонов. Кавалерия традиционно сцепилась со своими визави со стороны противника и не смогла оказать влияния на ход сражения.

После полудня, видя, что изначальный план не сработал, Эйлмер решил усилить нажим с фронта и приказал 9-й бригаде поддержать 28-ю. К тому моменту, как 9-я бригада смогла переправиться обратно и собраться, стемнело, а атаки 28-й прекратились.

Командир 9-й бригады генерал Элсми так описывал увиденное им на командном пункте 28-й бригады: «Я прибыл к генералу Кимбаллу сразу после заката. Он снова был чрезвычайно воодушевлен. Ему приказали к этому времени только сдерживать противника, но он попросил разрешения атаковать и уже бросил всю свою бригаду в атаку, даже не глядя, что он вообще делает. Когда я прибыл, все вокруг было в состоянии хаоса. Кимбалл был в маленьком земляном форте, который был сразу и госпиталем, и его штабом и был переполнен ранеными и умирающими. Медиков почти не было; снова полил дождь, и все выглядело ужасно. У Кимбалла не было ни малейшего представления,