– Ни в малейшей степени, – согласился Джон-Том.

– Тем не менее она материализовалась и великолепным образом отвезла нас сюда.

– И это еще не все, сэрра, – проговорил Мадж. – Потом вот едем мы ночью по лесу, а он бренчит себе на струнах… Так вот, сэрра, гничиев собралось – я стока во всей стране не видал. Ставлю голову об заклад – гничиев вокруг было, как блох на косом лисе после четырехдневной пьянки. Я даже ничего похожего не видал.

Клотагорб задумался, помолчал.

– Итак, в тебе обнаружились способности чаропевца. – Он поскреб один из ящиков на панцире.

– Похоже, что так, сэр. Мне приходилось слыхать прежде о скрытых талантах, только вот не надеялся обнаружить подобную штуковину в себе самом.

– Очень интересно. – Чародей поднялся со скамьи, завел себе руки за спину, насколько это было возможно, и почесал панцирь. – Это проясняет многие вещи. Например, почему я вытащил сюда именно тебя и никого другого. – В голосе его послышалась гордость. – Значит, не такой уж я выживший из ума старикан, как здесь говорят. Я так и думал, что здесь у нас не вышло ошибки. Талант я искал – талант и получил.

– Не совсем, сэр. Как сказала Талея, я могу позвать – но получаю нечто неожиданное. Я не владею этой своей… магией, что ли. Это же, наверное, жутко опасная штука.

– Мальчик мой, чародейство вообще дело опасное. Итак, ты полагаешь, что способен помочь мне? Отлично. Если мы сумеем обнаружить нечто такое, чему ты сможешь противостоять, я буду только рад твоим услугам. Джон-Том взволнованно переминался на месте. – Дело в том, сэр, что я не уверен, что сумею помочь вам именно в чародействе. Может быть, вам все-таки лучше поискать в моем мире истинного мага, истинного инженера?

– Я так и намереваюсь поступить. – Клотагорб поправил очки.

– Тогда отошлите меня обратно и обменяйте на другого.

– Я же говорил тебе, мой мальчик, что необходимо скопить энергию, приготовления требуют времени… – Он остановился, поднял глаза кверху. – Ага, полагаю, я понял тебя, Джон-Том-чаропевец.

– Именно, сэр. – Юноша не мог сдержать волнения. – Если оба мы соберемся, отдадим всю энергию, быть может, общих сил наших хватит. Вам не придется отправлять меня домой в одиночку или искать там мне замену. Дополняя друг друга, мы можем произвести обмен за один прием.

Клотагорб серьезным взором окинул рабочий стол.

– Такое возможно. Впрочем, есть некоторые ограничения. – Он поглядел на Джон-Тома. – Но дело это рискованное, мой мальчик. Ты можешь застрять между мирами. В лимбе[8]нет будущего, только вечность; едва ли можно найти более унылое место для существования.

– Я рискну. Этого не избежать.

– Хорошо, но с кем ты хочешь поменяться местами?

– Что вы хотите сказать? – неуверенно переспросил Джон-Том.

– Тот эн’джинеер, которого мы с тобой, Джон-Том, нащупаем нашими мыслями, окажется выброшенным из родного времени и пространства, как это случилось с тобой. И он пробудет здесь куда дольше, чем пробыл бы ты – ведь я не скоро наберу сил, чтобы отправить его обратно. Что, если он не сумеет приспособиться к здешней жизни так скоро, как ты?.. И, может быть, никогда не вернется домой? Принимаешь ли ты на себя ответственность за то, что случится с тем человеком?

– Та же ответственность ляжет и на вас…

– Сейчас под угрозой весь мир, а возможно, и твой собственный тоже. Я знаю, где стою. – Чародей, не мигая, глядел на Джон-Тома.

Тот заставил себя вспомнить мысли и ощущения, с которыми материализовался в этом мире. Стеклянные бабочки… Полная дезориентация. Выдра пяти футов ростом… под поющими на ветвях колокольчиками.

Что, если сюда попадет человек немолодой, лет сорока или пятидесяти, у которого может не хватить сил, чтобы перенести даже физические трудности местной жизни, не говоря уже о психологических невзгодах? У которого дома осталась семья. Или это будет женщина… многодетная мать.

Он поглядел на Клотагорба.

– Мне бы хотелось попробовать подобный обмен. Только если вы не шутите и этот кризис настолько серьезен. Возможно, у вас нет уже выбора. Вам просто необходим настоящий инженер.

– Так, – ответил чародей, – но у меня есть куда более важный повод желать, чтобы подобный обмен свершился.

– Мои собственные желания вполне понятны. – Юноша отвернулся от остальных. – Извините, раз я не отвечаю здешним героическим стандартам.

– Джон-Том, я не жду от тебя никаких подвигов, – мягко проговорил Клотагорб. – Ты всего лишь человек. Я только хочу, чтобы ты принял решение. Если ты решился, этого с меня довольно. Я приступаю к приготовлениям. – И он повернулся к своей скамье, оставив Джон-Тома польщенным, ожидающим и несколько встревоженным.

Вот тебе твое самосохранение, сердился на себя юноша. Остается только пожелать удачи тому, кто займет его место. Сам он так никогда и не узнает, кого притянет сюда.

Однако это его корявое, дурацкое чародейство немногим способно помочь Талее, Маджу… всему Клотагорбову миру. Быть может, оно сумеет помочь сменившему его – если чародей-черепаха не ошибся в оценке опасности. Разумная или нет, мысль эта успокаивала.

«Я не просился сюда, – сказал он себе, – и если предоставляется возможность вернуться домой, черт побери, почему бы ею не воспользоваться?»

День ушел на приготовления, закончившиеся только к вечеру.

Посреди центральной палаты Древа на деревянном полу нарисовали круг. Он был испещрен криптограммами и знаками. Возможно, это были вычисления, а может, и всякая ерунда. Талее, Погу и Маджу приказали не путаться под ногами. Повторять не пришлось. Клотагорб стал на другой стороне круга напротив Джон-Тома, нервно барабанившего пальцами по дуаре.

– Что мне делать?

– Ты чаропевец. Пой.

– О чем петь?

– О том, что мы пытаемся сделать. Я бы хотел помочь тебе, мой мальчик, но мне нужно еще о многом подумать. К тому же и голоса у меня нет.

– А что, – с опаской проговорил Джон-Том, – ездовая змея, может, у меня получилась случайно? Сам не знаю, как это вышло. Может, не надо, а?

– Не время, – коротко молвил волшебник. – Старайся. Пой естественно, и волшебство свершится. Таков обычай чаропевцев. Значит, так – у тебя свое дело, у меня свое.

С удивительной скоростью чародей погрузился в неглубокий транс и начал читать заклинания и чертить в воздухе знаки. До Джон-Тома доносилось нечто неразборчивое о пространственных вихрях, связях между измерениями, а также о теории контролируемой катастрофы.

Джон-Том же, напротив, в полной нерешительности перебирал струны дуары. Он искал нужный мотив… От струн исходило голубое свечение. Он был в полном смятении… К тому же приходилось вспоминать все, о чем говорится в песне.