— Насидитесь еще! — остановил ее Софьин. — Вечер закончится скоро. Но если хотите, идите, не держу, работа есть работа, но только давайте на посошок, как говорится.

Борис Борисович оглядел их часть стола, спиртного поблизости не было.

— Сергей! — позвал он Иртеньева. — Там шампанского не осталось?

— Сейчас принесу, Борис Борисович.

Иртеньев поднялся, но как будто в нерешительности. Вновь странно посмотрел на Веру.

— Ну что встал? Принеси быстренько! — поторопил его Софьин. — Вера Николаевна уходить собралась. Когда мы еще с ней увидимся?

Иртеньев ушел.

— Зря вы его погнали, — вздохнула Вера. — Все равно я пить не собиралась больше.

— И даже от моего коньяка откажетесь?

— В другой раз. Да и ваша бутылочка сохраннее будет. Вдруг вы ее с этим… как его? С Доном Кингом распить решите.

— Там придумаем что-нибудь. Но приобретение я сделал такое, что хоть сейчас готов эту бутылку из горла высосать! Миллион отдал, еще столько же вложу, а потом выручу за Олесьело сто миллионов или еще больше. Легкие деньги, если честно.

— Легких денег не бывает. Я все-таки пойду.

Вера поднялась, Софьин тоже вскочил:

— Я провожу.

— Не надо. Через ночной парк идти не придется, пустырей здесь нет.

Вера посмотрела на сидящих у стола.

— А где Скаудер?

Борис Борисович тоже покрутил головой.

— Бегает где-то. Встретите его — скажите, что нехорошо отбиваться от коллектива.

Вера вышла из зала, подошла к лифтам, нажала кнопку вызова. Кабина начала спускаться. Войдя внутрь, Бережная прислушалась, вокруг было тихо, только из ресторана доносилась музыка. Далекий голос Тины Тернер предупреждал:

Вера невольно перевела:

И нажала кнопку. Когда кабина остановилась, она сделала шаг вперед, и тут что-то рухнуло ей на затылок. И Вера полетела в темноту.

Вера очнулась от того, что ее кто-то позвал, голова раскалывалась. Ее снова кто-то окликнул, Вера прислушалась и поняла, что это стонет она сама. Она лежала на боку. Падая, вероятно, ударилась головой. Лоб был рассечен. Ныл затылок. Вера попыталась подняться, но сил не было. Она с трудом встала на четвереньки и подумала, как это смешно смотрится со стороны, но боль в затылке не позволила даже улыбнуться. Опираясь о стену ладонями, поднялась, но стоять не могла, стены качались так, словно внезапно налетел шторм. На полу лежала раскрытая сумочка. Вера присела, заглянула внутрь: ключа от каюты в сумочке не было.

На четвереньках Вера доползла до лифта. Приподнялась немного и дотянулась до кнопки. Дверь отворилась. Ухватившись за поручень, Вера поднялась, посмотрела на себя в зеркало. Лицо было бледным, из-под волос сочилась кровь, но не особенно сильно. Потрогала затылок: там начала набухать шишка. Прикосновение было болезненным.

Вера нажала на кнопку этажа, и лифт заскользил вниз. Через несколько секунд кабина остановилась, двери открылись. Но за это время Вера немного пришла в себя и успела поправить прическу.

Она вышла из лифта и почти сразу столкнулась со Скаудером, который несся в ресторан, спускаясь, очевидно, по внутреннему трапу.

— Пардон, — извинился Гибель Эскадры и, подняв голову, заметил кровь. — Что с вами, Верочка? — воскликнул он. — Упали?

— На меня напали, — ответила Вера.

— Напали? — прошептал Скаудер и вскрикнул: — Это маньяк! Я же говорил! Предупреждал! Вы же сами не верили…

Он хотел сорваться с места, но, видимо, вспомнил, что рядом женщина, которой нужна помощь.

— Обопритесь на меня, Верочка. — Гилберт Янович обхватил Веру за талию. — Пойдем скорее. Там наши ребята — они помогут.

Он втащил Веру в зал и крикнул:

— Эй, кто-нибудь, помогите мне! То есть помогите Вере Николаевне. На нее напали и ранили.

Разговоры смолкли, тут же все бросились к ним. Кто-то отключил музыку. Праздник на этом закончился.

Веру подхватили, усадили в кресло, подтащили второе кресло и положили на него ее ноги.

— Где ты ее нашел? — спросил Софьин Скаудера.

— Она прямо на руки мне из лифта вывалилась. Еле поймал и удержал. На нее, наверное, в лифте напали.

— Лед принесите, — попросила Вера. — На затылок приложить.

Тут же потащили ведерко с кубиками льда. Пакетик со льдом ей положили под голову. Козленков смачивал льняную салфетку водкой «Абсолют» и собирался промывать рану на лбу.

— Как это произошло и где? — спросил Федор Андреевич.

— Это маньяк напал, который на корабле прячется! — крикнул Гибель Эскадры. — Я ведь предупреждал, а никто не верил! В Стокгольме наверняка сумасшедший мигрант пробрался и охотится теперь на нас!

— Вы как? — спросил Киреев, склонившись к Вере.

— Отхожу, — ответила она. — То есть прихожу в себя.

Алексей Дмитриевич начал протирать ее лоб.

— Сейчас сразу придете в себя, — пообещал он. — Очень хорошая водка.

— Надо всем держаться вместе! — продолжал кричать Гилберт Янович. — Так безопасней. Тем более что маньяк может оказаться не один, а несколько. Может, их там целая банда? Я где-то видел пожарный щит с топором. Кто-нибудь, принесите топор — надо же чем-то обороняться!

Только сейчас Софьин заметил раскрытый клатч Веры.

— У вас ничего не пропало?

— Ключ от моей каюты, — ответила она.

— А…

— А второй ключ у меня в надежном месте, — через силу попыталась улыбнуться Вера и тихонько похлопала себя по груди.

— Вам надо отлежаться, — посоветовал Волков. — Наверняка сотрясение мозга. Тошнит?

— Пока нет.

— Ну, все равно вам надо вернуться в каюту, в свою постель, а там уж… — начал было Софьин.

Но Волков покачал головой:

— Пусть сначала она в себя придет, сейчас лед поменяем, а то этот уже тает. И надо бы пару таблеток анальгина достать.

— У меня в каюте есть, — вспомнила Алиса. — Я сейчас сбегаю.

— Здесь сиди, — остановил ее муж. — Я сам принесу.

— Надо бы еще снотворное, — вспомнил Борис Борисович. — Вера поспит до утра, проснется, и ей легче будет. У кого снотворное есть? Сергей!

Иртеньев остановился, посмотрел на жену.