Елена так отлично приснилась этому городу, такой дурдом здесь устроила, такой балаган развела, что он, конечно, сразу влюбился по уши. И всё, что с Еленой сейчас происходит – это город её, можно сказать, обнял. И ласково спрашивает:

– Тебе нравится? Это хорошая дань?

– Самая лучшая в мире, – отвечает Елена. – Как ты это устроил? До сих пор я была главным сном везде, куда приходила, а сама не видела снов.

– Это только начало. Кто со мной свяжется, тот видеть сны обречён, – смеётся человеческий город, который – сейчас невозможно поверить! – сперва показался ей так себе, ничего выдающегося. А на самом деле он – о-го-го!

Елена тоже смеётся, но не потому, что смешно, а от – как это называется? – счастья? Наверное, счастья. Потому что когда её любят, Елена, кем бы она ни была и как бы её ни звали, точно знает, что она действительно есть.

* * *

Двухэтажный дом на улице Вису Швентую становится высоким сказочным замком в новоготическом стиле, он мечтал об этом последние двадцать лет, насмотревшись журнальных картинок, которыми обклеили спальню жильцы одной из квартир; плиты, которыми вымощена Кафедральная площадь, делаются солёными, даже жаль, что никому не приходит в голову их лизать; на улице Укмергес пожилая женщина в тёплой, не по сезону шубе выходит на балкон, командует строгим учительским голосом: «Отдать швартовы!» – и их, надо думать, таки отдают, по крайней мере, балкон отделяется от огромного многоквартирного дома и куда-то, покачиваясь на волнах тьмы и фонарного света, плывёт.

* * *

31 октября 2020 года, 03:12

– Уже уходишь? – огорчился город. – Этому я совершенно не рад!

– Да и я не особо, – честно призналась Елена. – Я бы здесь ещё побыла! Но тут ничего не поделаешь. Я – явление нестабильное. В любом месте, где ни возникну, существую только один местный час, а потом надо начинать всё сначала, где и когда получится. Как повезёт.

– О, это я хорошо понимаю, – ответил ей город. – У нас тут много нестабильных явлений. Очень уж я вашего брата люблю. – И спохватившись, добавил с далеко не всегда присущей ему галантностью: – Но настолько прекрасного и удивительного нестабильного явления здесь до сих пор ещё не было. Я в восхищении. Приходи ещё поиграть!

* * *

Неинтересно подробно рассказывать, как после исчезновения Елены Зандманн, или что это было, реальность снова приходит в порядок. Приходит, и ладно, что с неё (реальности) взять. Но, справедливости ради, всё же не совсем в тот порядок, который был у нас час назад, до её появления, а в какой-то неуловимо иной.

В тяжёлой клетчатой юбке до пят, в накрахмаленной до скрипа белоснежной блузке, она вошла – не с улицы, а откуда-то из глубины помещения, то ли из туалета, то ли из подсобки – остановилась в нескольких шагах от меня, громко сказала: «Ножки медовые, сапожки пудовые, ножки болят, на ручки хотят», – и рухнула на пол.

Мы так растерялись, что сперва никто не спросил: «Кто это, откуда она взялась?» – а потом уже и спрашивать было не о ком, потому что женщина исчезла. Не встала, не ушла, не убежала, не отползла к выходу, а просто исчезла, как будто не было её никогда.

– Нннаверное, это один из моих новых пппризраков, – наконец сказал Василий. – Извинннините. Я сам впервые в жы-жы-жизни её увидел. Вслепую их ззза… ззззаккказал.

В школе он тоже так заикался; к старшим классам, вроде, прошло. Но вот опять вылезло. Впрочем, ничего удивительного. Мы сами сейчас не заикались только потому, что молчали, огорошенные объяснением Василия чуть ли не больше, чем исчезновением женщины в клетчатой юбке. И вопросительно косились друг на друга: «Ты тоже видел? Она была?»

Наконец Матиас закурил. Никто не сделал ему замечания, хотя Нийоле обычно даже на улице начинает возмущаться, когда кто-то рядом с ней курит, а в помещении, по идее, должна была бы сразу поднять адский вой. Но Нийоле молчала. И Василий не попросил Матиаса погасить сигарету или выйти на улицу, хотя он хозяин кофейни, а значит, ответственный за соблюдение правил. Но сейчас ему было не до того.

– Как это – «заказал вслепую»? – наконец спросила Линда. – А можно было сперва посмотреть фотографии? Призрака? Нет, погоди, ты что, призрака заказал? Матерь божья, где?!

– В интернете, – ответил Василий. – А фотографию – нннет, нннельзя. Их невозможно сфотографировать, поэтому заказывать – или вслепую, или ннникак. Я вообще думал, это шутка. Смешной пппроект. Решил, надо их поддержать.

Он ещё слегка заикался, но всё равно улыбнулся. И вообще как-то сразу собрался. Василию нравится Линда, а он ей, пожалуй, всё-таки вряд ли. Хотя, конечно, чёрт её знает, я редко угадываю. Плохо разбираюсь в таких вещах.

Василий мой старый знакомый, почти бывший одноклассник; на самом деле из параллельного класса, я учился в «Б», а он – в «А», но мы вместе ходили на фехтование и математический факультатив. Не то чтобы особо дружили, я о нём много лет даже не вспоминал, но случайно услышав от общих знакомых, что Василий открыл кофейню под названием «Василиск», оценил его самоиронию, зашёл раз, другой, и сам не заметил, как стал завсегдатаем, бываю здесь чуть ли не каждый день. С детства, начитавшись книг и насмотревшись фильмов, хотел, чтобы у меня был знакомый бармен, но бариста тоже вполне подойдёт.

Кроме меня есть и другие завсегдатаи. Думаю, только благодаря нам «Василиск», расположенный буквально в полусотне метров от одной из центральных улиц, но в таком глухом закоулке, что поди его отыщи, и держится на плаву. Со временем мы стали друг с другом здороваться, постепенно перезнакомились и даже, можно сказать, сдружились – ровно настолько, насколько позволяют сдружиться регулярные встречи в кофейне. Оказалось, это очень приятная форма человеческой близости: никаких обязательств и общих дел, чистая радость регулярного разделения ритуала, честная делёжка нехитрых удовольствий, поверхностный, зато совершенно бескорыстный взаимный интерес. Многим, я знаю, этого мало, но мне сейчас – в самый раз.

Кофейня правда хорошая. Кто сюда случайно зайдёт, наверняка вернётся. И друзей, скорее всего, приведёт. Здесь отличный кофе мягкой обжарки, всегда свежее домашнее печенье, которое печёт бабка Василия, удобные стулья, уютный полумрак, какой обычно бывает не в кофейнях, а в барах, тусклые лампы, имитирующие факелы, и тёмные, как будто слегка закопчённые зеркала, благодаря которым крошечное помещение кажется почти бесконечностью, но не тошнотворной, а милой и обжитой.

К тому же, у Василия нет лицензии на продажу алкоголя, для меня это довольно важно. Не то чтобы я каждый вечер страстно мечтаю послать всё к чертям и надраться. Уже далеко не каждый. Но зачем лишний раз себя искушать.

* * *

– Вот здесь заказал, – сказал Василий.

И положил на стойку планшет, на котором уже был открыт сайт hostforsale.com. Чёрный фон, жизнерадостные черепушки в сердечках и розочках, надпись разноцветными буквами «Добро пожаловать в нашу лавку призраков! Закажи двух призраков всего за 6.66$ прямо сейчас и получи третьего в подарок». И ещё что-то в таком духе, я не стал читать дальше. Без рабочих очков от разноцветных букв на чёрном фоне у меня сразу начинают болеть глаза.