Наверное, виною был всё тот же грёбаный страх, который дробил виски оглушающей пульсацией вскипевшего в крови адреналина и насиловал сердце надрывными ударами взбесившейся аритмии. Именно он держал разум девушки в тисках частичной парализации, одновременно обжигая и тут же замораживая здравый рассудок с онемевшими мышцами тела противоречивой реакцией подсознания. То ли нервный озноб, то ли шоковая лихорадка резанула по суставам и натянутым нервам, вынудив сжать пальцы неосознанным порывом в кулак – единственным ответом на слова и действия этого изощрённого манипулятора и неуязвимого искусителя. Но едва ли она намеревалась вырвать руку из его ладони. Если бы она действительно этого хотела, то кто бы ей помешал, кроме неё самой?

Назвать это действие сопротивлением? Скорее интуитивным рефлексом загнанной в угол жертвы, которая вовсе и не собиралась никуда бежать.

– Какое завидное упрямство. – потемневшие губы мужчины дрогнули в очаровывающей улыбке, едва ли отразившейся в потяжелевшем взгляде передёрнутых свинцовой дымкой глаз.

Он слегка отстранился назад, но цепкости собственных пальцев и взора не ослабил, будто и в самом деле намереваясь подмять свою добычу любым известными ему способом – если и не явным насилием, то изощрённым в ином случае.

– Посмотри на них… Посмотри. Или боишься обжечь свой «непорочный» взгляд высокоморальной христианки? Кого ты пытаешься этим обмануть? Да кто поверит в чью-то добродетель, когда ты сам немощен перед силой плотских инстинктов и остротой неуёмных желаний? Уж чем-чем, а меня своим невинным образом ты едва ли когда-нибудь обманешь. Чтобы ты за всю свою сознательную жизнь не возбуждалась и не ласкала себя по ночам в своей постели, представляя, как стонешь, выгибаешься и подмахиваешь большому эрегированному члену покрывшего тебя самца?.. Только не говори, что ты сама раньше никогда не зажималась со своими ухажёрами где-нибудь в парке или в тёмном подъезде, и тебя при этом не крыло куда мощными приливами сильнейшего возбуждения, чем в закрытой от чужих глаз комнате, без расслабляющего ощущения стопроцентной безопасности.

Да что с ней не так? Что вообще происходит с этой реальностью? Почему сидит, смотрит в глаза этого явно опасного для неё человека и едва не с открытым ртом внимает каждому произнесённому им слову? И не просто внимает, а впитывает в себя, подобно живой влаге, растекающейся по коже и оголённым рецепторам ласкающей патокой болезненной истомы. Ведь будь на его месте кто-то другой, она бы уже давно вскочила с собственного кресла только из-за услышанных фраз, и без того контузивших девушку откровенным смыслом выбранной темы.

Но он действительно что-то с ней сделал! Заколдовал, зачаровал, закодировал под свой голос и свои прикосновения, вгоняя в её вены ещё более сильные дозы психотропных галлюциногенов. Успел настолько глубоко прописать под себя, будто она реально находилась в плотном коконе его защитной клетки, через которую он не подпускал к Дэниз никого и ничего постороннего. Почти никого…

– Скотт… что ты делаешь? – даже несдержанный всхлип рыжей Тэнди, казалось, прозвучал где-то на задворках вселенной, едва-едва царапнув сознание чужеродным вторжением в их заблокированную обитель.

Если бы синеглазый Дьявол не усмехнулся и не повернул лица в сторону их «забытых» попутчиков, Дэнни на вряд ли сделала то же самое по собственной инициативе. Да она и не думала об этом, не говоря о том, что очень сильно не хотела смотреть куда-то и на кого-то ещё.

Даже когда её взгляд остановился на вполне чёткой картинке юной парочки Скотта и Тэнди, она и тогда не до конца осознала, что происходит и почему её разум не желает обрабатывать полученную информацию в свойственном для него режиме реального времени. Будто это вовсе не явь и не происходящие в эти самые мгновения события, а какой-нибудь детальный сон или ожившая трёхмерная голограмма из порнографического фильма. Ведь во сне подобные вещи мы практически не воспринимаем в упор, просто смотрим со стороны и едва ли понимаем полный смысл увиденного, а про эмоциональную составляющую можно и не говорить. Сейчас чувства Дэниз были обострены и направленны в совершенно иную сторону и, видимо, там и собирались оставаться до конца всей этой какофонии – в чужих руках незнакомого ей человека, под прессингом взгляда ловкого манипулятора…

– Ты с ума сошёл… Скотт!

Тихий стон, слишком не сдержанный и весьма болезненный для чужого слуха. Резанувший акустический «вакуум» купе своим откровенным сладострастием – показательным, чувственным… не наигранным.

Тэнди уже сидела не поперёк бёдер задыхающегося от возбуждения Скотта, а оседлав парня подобно гибкой наезднице в весьма порочной позе, слишком напирающей и абсолютно не сопротивляющейся его далеко не невинным манипуляциям с её телом. Он уже давно стащил с её плеч и предплечий джинсовую куртку, приспустив грубую ткань где-то до поясницы, и проделав тот же манёвр с расстёгнутой настежь блузкой из цветастого шёлка. Пока его губы с языком оставляли влажные следы на шее и декольте девушки под её немощные постанывания, его ладони без явной нежности сминали обе грудки рыжей любовницы, проскользнув прямо под чашечки лифчика. Было даже не сложно определить, когда он сжал пальцами её соски, одновременно впившись грубым засосом в бледную кожу прямо над ложбинкой. Тэнди в этот самый момент несдержанно ахнула, прогнулась в пояснице, закидывая голову назад, и закатила глазки в томной манере порноактрисы, разве что без ноток напускной фальши. Ещё и заёрзала по бёдрам Скотта как та стриптизёрша на коленках у прибалдевшего клиента, пытаясь потереться лобком о его низ живота, из-за чего подол и без того коротенькой юбчонки подвернулся кверху, обнажая нижнюю часть ягодиц откровенным обзором всего, что не смогла прикрыть натянутая полоска черных стринг.

Сколько Дэниз смотрела на них с приоткрытым от шока ртом и ещё более округлившимися глазами? Пару секунд или две бесконечные вечности?

– В чём же их вина? В том, что их желание оказалось сильнее всех предубеждений и моральных принципов закомплексованного общества? – глубокий голос напротив оказался куда притягательней, чем картинка из двух осмелевших подростков в противоположном от окна углу купе.

Девушка перевела на попутчика в чёрном свой затуманенный взор, практически не соображая как и под воздействием чьей силы. Была ли это она, а не ментальное движение чужих невидимых пальцев искусного кукловода-манипулятора по её натянутым нервам и перенапряжённым мышцам, заставивших повернуть лицо в нужную им сторону? Наверное, на этот вопрос не смогли бы ответить даже всезнающие боги. Как и дать чёткого разъяснения, почему она всё ещё сидела припечатанная к своему креслу и МОЛЧА слушала этого… незатыкающегося Дьявола.

– В том, что они не побоялись этого показать, не важно где и как? Всё настолько спонтанно, естественно и по обоюдному импульсу, без намёка на заранее отрепетированный сценарий действий, ведь такое сумасшедшее возбуждение невозможно ни спланировать, ни подделать. Для него не нужно ни дополнительных стимулов, ни тех же предварительных ласк. Оно просто накрывает тебя с головой, одной разрывной вспышкой и всё, что казалось важным и первостепенно значимым до этих секунд просто исчезает в один щелчок секундной стрелки – растворяется в небытие. Что они сейчас чувствуют! Что чувствуешь ТЫ, когда смотришь на них?.. Хватит ли у них смелости зайти дальше? И что это за неведомая тебе форма страха, которая не позволяет определиться с истинными ощущениями – хочешь ли ты отсюда сбежать, закрыть глаза или же смотреть без смущения, прекрасно понимая, что никто тебя за это не осудит? Да и чего ты на самом деле боишься? Стоит ли всё это твоего страха?