Я нашел себе занятие более полезное для всех. И снова подозвал к себе рядового Глумковского. Вместе мы смотрели, где и каким образом устанавливают мины бандиты. Распоряжался установкой не сапер, а сам эмир Арсамаков. Но в процесс установки он все же не лез. Хватило ума не учить специалистов из узкой специализации. Показал только два дерева по краям тропы, в нескольких метрах от центра и уже на склоне, и скопление камней рядом с самой тропой.

– Товарищ старший лейтенант, а с чего вы взяли, что они МОН-90 устанавливают?

Я на секунду задумался, потому что вопрос рядового ввел меня в сомнение, и тут почувствовал покалывание в коже головы. Такое же покалывание, как тогда, когда общался со шлемом паука. Сомнение сразу ушло, и я ответил:

– По внешнему виду. МОН-50 размерами меньше.

Конечно, камера «беспилотника» не давала точного понимания размера мины. Но МОН-50, внешне похожая, по длине почти в два раза меньше. Я просто соотносил размер мины с человеческими плечами, которые их несли, и сделал вывод.

– А что, есть сомнения?

– Просто у меня, видимо, что-то со зрением не в порядке. Я не вижу точно, что камера показывает.

Раньше рядовой на зрение не жаловался. У меня сразу появилось подозрение, что это действие Земли Отчуждения. Но тогда и другие могли бы на то же самое пожаловаться. И я в том числе. Хотя, сколько существует людей, столько и особенностей человеческого организма. Одному стакан водки – как стакан воды, а другого с ног собьет, как бейсбольная бита, ударившая по голове.

К нам подошел подполковник Коломиец, пригнавший свой «беспилотник» в наш лагерь, и держащий его в руках бережно, как пойманную птицу.

– Слышь, старлей. У Кольниченкова на дроне заряд аккумулятора кончается. Я пока ему свой выделю, а его пригоню сюда, чтобы аккумуляторы запасные поставить. Не возражаешь?

– Какие могут быть возражения, товарищ подполковник! Делайте.

Коломиец заглянул в мой монитор.

– Что это они там делают у деревьев? – поинтересовался деятельностью бандитов.

– Мины на стволы устанавливают, товарищ подполковник, – объяснил рядовой Глумковский. – МОН-90, стандартные.

– Ты видишь, что это МОН-90? – удивился подполковник. – Ну и зрение у тебя, боец!

– Я не вижу. Товарищ старший лейтенант видит, – ответил сапер. – А я привык своему командиру взвода доверять. Если говорит, что там МОН-90, значит, они и есть. Он у нас никогда не ошибается. А, если не видит, предполагать не будет.

Подполковник посмотрел на меня с уважением, и отошел, чтобы с ящика запустить свой «беспилотник» на временную смену «беспилотнику» старшего лейтенанта Кольниченкова. Я дал задание Глумковскому, он покопался у себя в рюкзаке, выложил то, что ему не было нужно, остальное уложил аккуратно, и сразу вышел. Но двинулся по склону, а не по траверсу хребта, где идти было легче. Встреча с бандитами ему была ни к чему.

Второй «беспилотник», в отличие от рядового Глумковского, полетел как раз над хребтом, напрямую навстречу бандитам. Сам хребет уже было плохо видно, и я вынужден был включить тепловизионную камеру. И уже вскоре камера показала, что восемь бандитов передвигаются достаточно быстро. Быстрее, чем бандиты обычно ходят. Похоже было на то, что эмир Арсамаков намеренно выслал вперед тех, кто может ходить быстро, чтобы они так же быстро и вернулись. Я тут же прикинул сектор поражения осколками от МОН-90. Причем, мины были установлены по обе стороны траверса, чтобы сделать волну осколков наиболее плотной, и почти по центру. В этом случае осколки могут даже друг с другом сталкиваться где-то примерно в середине всей убойной дистанции, составляющей у этой мины как раз девяносто метров. Но, при этом я прекрасно видел и место, где бандиты выставляли «растяжки» от взрывателей. Тоже на этой же дистанции. Разве что, метров на десять ближе. Расчет при этом был основан на том, что «растяжки» сработают под ногами у убегающих или даже просто отступающих бандитов, которым, я не сомневался, был дан приказ привести федералов «на своих плечах». То есть, сильно от преследования не отрываться. Группа преследования в данном случае должна была попасть в самое опасное место для поражения. Но тогда получалось, что сами отступающие тоже были приговорены. Они, вне всякого сомнения, были выбраны для жертвы ради общего дела всей банды. И при взрыве тоже должны быть уничтожены осколками мин. Иначе никак не могло бы получиться.

Наша же задача состояла в том, чтобы не попасть в сектор поражения. И потому, рассчитав время, которое потребно бандитам для похода за собственной смертью от пуль группы младшего сержанта Красникова, я разделил остатки взвода и команду летчиков на две равные половины, одну половину возглавил сам, вторую доверил старшему сержанту Камнеломову, и показал маршрут по склонам.

Второй «беспилотник» тем временем сменил первый, я видел на мониторе «планшетника», как оставшиеся бандиты заняли позицию поперек хребта, надеясь с этой позиции добить то, что останется от взвода после взрыва. Мы же быть добитыми не желали, и потому планировали, обойдя засаду, выйти бандитам за спину на дистанцию в пятьдесят метров. Но не атаковать, и вообще раньше времени не только на хребет на подниматься, но и не поворачивать в сторону засады головы. Простая техника безопасности. «Планшетник» во взводе был только один, как и полагается, у командира, у меня, то есть. И я по связи должен был координировать действия группы старшего сержанта Камнеломова, пользуясь тем, что коммуникатор «Стрелец» умел показывать мне местонахождение всех бойцов взвода. При постановке задачи я видел обиженный взгляд подполковника Коломийца, которому я не доверил командование второй группой, в которую включил его и одного из летчиков-капитанов.

Пришлось сказать подполковнику во избежание попыток его давления на Камнеломова:

– Когда, товарищ подполковник, вы меня к себе на борт самолета возьмете, я не буду мешать ни вам, ни штурману. Честное слово. Надеюсь, и вы моему старшему сержанту мешать не будете. Он свое дело знает.

Коломиец понял меня правильно. Он был умным офицером, умеющим здраво оценивать ситуацию. И возражать не стал. На земле он, по сути дела, был даже не просто бойцом, а самым слабым звеном во всей группе, поскольку не имел ни навыков скрытного передвижения, ни навыков ночного боя. Да и автомат подполковника не имел ночного прицела. Следовательно, летчики шли с группами только в качестве статистов.

В мою группу вошел второй капитан из летчиков, и старший лейтенант Кольниченков, который так и не выпускал из рук пульт управления дроном. Дрон висел высоко, передавал изображение с камеры, и я прекрасно видел, как рядовой Глумковский меняет взрыватели в минах МОН-90. Завершив эту работу, сапер развернул закругленные корпуса мин округлой стороной в сторону засады. Потом вызвал меня по связи.

– Товарищ старший лейтенант, взрыватели сменил. Вместо натяжных поставил шумоволновые. Мины развернул и прицелил[24]. Но до сих пор удивляюсь вам. Это действительно обыкновенные МОН-90. Как вы их смогли различить! Меня зрение никогда не подводило, но я разобрать не сумел. Далеко было. А камера слабая.