— Ты ведь сама сказала, чтобы я никому не открывала! — всхлипнула Дорте.

Неожиданно Лара устыдилась.

— Не обижайся на старую каргу! — сказала она и погладила Дорте щеку, которую только что ударила.

Однажды пришел клиент, от которого пахло той же туалетной водой, что и от Тома. Лара впустила его прямо в комнату.

— Он очень богатый и заплатил за все услуги. Если ты ему понравишься, он будет приходить постоянно, — радостно сообщила Лара, когда они стояли в ванной.

— Все услуги? Что это такое?

— Будь готова к тому, что он попросит тебя сделать ему минет. Или захочет употребить тебя сзади. Не бойся. Только получше смажь кремом все места. Надеюсь, стул у тебя сегодня был?

Дорте плюхнулась на табуретку возле раковины. Пластиковое сиденье сразу прилипло к коже.

— Нет, — прошептала она. — Нет, этого я не смогу!

— Послушай, — процедила Лара сквозь зубы. — Все это время я была тебе как мать. И клиенты и я были очень терпеливы. Просто чудо, что они приходят снова и снова, несмотря на твои капризы! Я уже не говорю о терпении Тома! Ты должна привыкнуть к своей работе. Или я не выдержу и отдам тебя кому–нибудь из парней. Мы не можем неделями нянчиться с тобой. Пора уже стать взрослой! Понятно?

— Лара… Пожалуйста… — рыдала Дорте.

Оплеухи посыпались с обеих сторон. Но Дорте их почти не чувствовала. Она сложила руки, сунула пальцы в рот и прикусила. У пальцев был вкус мыла и соли. Лара снова набросилась на нее с пощечинами, а потом вышла из ванной.

Дорте натянула на себя корсет. Металлические планки царапали кожу. Ей пришлось застегнуть крючки спереди и потом на себе повернуть корсет так, чтобы чашки бюстгальтера оказались на месте. После этого она вытерла лицо полотенцем. У нее текло из носа. Она громко высморкалась, словно можно было высморкаться раз и навсегда. Умылась, высморкалась еще раз, вытерла лицо и стала краситься, как ее учила Лара.

В приоткрытую дверь она слышала, как Лара говорит с клиентом по–норвежски, извиняется, что пришлось ждать. Потом Лара зашла в ванную, оглядела Дорте и милостиво кивнула.

— Так бы всегда! А теперь я ухожу! Он хочет остаться с тобой наедине. Все будет хорошо, помни это!

Когда Дорте вошла, он, уже голый, лежал на кровати. Густые заросли на груди. Взгляд его тут же приклеился к ее коже. Она подошла и остановилась перед ним. Его руки обхватили ее талию, и он привлек ее к себе на колени. Сначала все было как всегда. Он вздыхал и время от времени подправлял свой член, прижимая его к ее попе. Потом поднял ее и насадил на свой член. Насадил жестко и стал двигаться вместе с ней, выпростав из корсета ее груди.

Она смотрела на стену. На бра. И старалась не замечать висевшего рядом плаката. Но она знала, что на нем изображено. Справа сидела девушка; расставив ноги и засунув в себя пальцы, из–под опущенных век она смотрела в пространство. Рот был приоткрыт, кончик языка высунут. Другая девушка, поставив ногу на табурет, демонстрировала себя таким же образом. Груди у нее были величиной с воздушные шары.

Волосатый возбуждался все больше. Но статуя у реки не позволяла вывести себя из равновесия. Вдоль берега цвели цветы. Тюльпаны и крокусы. И эти, маленькие голубенькие… как же они называются. Под бра, в том месте, где они с Николаем вытаскивали лодку на берег, колыхалась трава. Вдали тянулась светлая полоса пирса, во время дождя пирс всегда становился серым. Когда наступало мелководье, из воды выступали острые камни. Над рекой свисали ветви деревьев. Течение кружило воду, по ней шли пузыри, а она бежала дальше мимо камней, веток, купающихся в иле, железного хлама и всякого другого мусора. Оттенки зеленого, от темного в тени до белесоватого на солнце, переливались один в другой. То тут, то там они сверкали почти золотым блеском, как будто эльф взмахнул над ними волшебной палочкой. Цветы выпускали бутоны и распускались меньше чем за две секунды. На деревьях вдоль берега висели венки из цветов. На опушке тянули свои головки одуванчики.

Берег реки исчез, когда клиент бросил Дорте на пол и потащил за волосы. Его член превратился в биту. Он крепко держал ее голову и попытался всунуть эту биту ей в горло. У биты был вкус солоноватой плесени. Когда Дорте чуть не вырвало, он со злобным хрюканьем повернул ее. И зажал, как в тисках, попой наверх, лицо ее уткнулось в простыню. Ее тело пронзил шест, который ритмично повторял одно и то же движение. Она закричала и услышала его хриплый смех, потом его зубы впились ей в шею.

Правая рука Дорте сама собой оказалась сзади. Ногти вонзились во что–то мягкое. Тем не менее его крик был для нее неожиданностью. Он отпустил ее и, ругаясь, откатился назад. Освободившись от него, Дорте вскочила и выбежала из комнаты. В ванной она заперла дверь на ключ, боясь, что он разнесет дверь. Но он только постучал, продолжая ругаться. Вскоре захлопнулась входная дверь. Дорте стояла, тяжело дыша, и смотрела на свою руку. И снова почувствовала под ногтями его глазное яблоко.

Отец однажды сказал, что река вечна. Она рождается из источников и родничков в горных трещинах набирает силу и становится непобедимой, пока не исчезает в море. Солнечные лучи, просвечивая через голую крону на берегу, бросали на воду широкую красную полосу. Все было тихо. По реке плыли три лодки. Она ясно видела тела гребцов. Медленные, упругие движения. Крыши домов в городке были склеены из черной бумаги. Черная полоска на фоне желтого неба. Тут и там, как растопыренные вороньи когти, торчали антенны, небрежно заброшенные в небо. Трубы тянули к вечности свои серые нити, сплетающиеся друг с другом. У края воды рос карликовый лес стеблей. Между ними пробивалось что–то зеленое. Скоро она поедет домой. К маминому обжигающе горячему борщу. Когда она уходила из дома, на столе лежала свекла. Теперь у мамы, наверное, красные руки и вода уже закипела.

Лара поставила в холодильник двухлитровый пакет молока, из–за чего Дорте поняла, что не совсем впала к ней в немилость. Но поток слов так и лился у нее изо рта.

— Ты вела себя как идиотка! Он мог бы потерять зрение! — заявила она. — У него поврежден кровеносный сосуд и зрение ухудшилось! Пришлось даже обратиться к врачу. Теперь он требует назад свои деньги! С чего ты вдруг взбесилась?

— Не делай этого! — быстро сказала Дорте.

— Чего?

— Не отдавай ему денег!

— Думаешь, я полная дура? Но больше он к нам не придет, это уж точно! К тому же он может устроить какую–нибудь подлость, чтобы отомстить нам.

— Что, например?

— Откуда я знаю? Никому не открывай дверь!

— Ты же знаешь, что я и так ее не открываю! Я тоже не дура!

— Что за тон ты себе позволяешь? — в бешенстве крикнула Лара и с силой захлопнула холодильник — Думаешь тебе присвоят титул чемпиона мира по борьбе, потому что ты чуть не ослепила человека? А?

Дорте не ответила. Но в охватившем ее чувстве было нечто почти незнакомое. Словно Вера прислала ей частицу своей ярости.