Если ты сбит с толку, то в конце концов можешь вообще перестать делать что бы то ни было. Но, на самом деле, ничегонеделание может быть более здоровым занятием, чем пустая трата своего времени на какую-то активность. В конце концов всё сводится к этому, так что, думаю, проблемы тут нет. Ситуация загнанности в угол может оказаться не такой уж и плохой. Это плодотворная, подлинная начальная точка. Пока ты не оказываешься загнанным в угол, ты толком ничего не делаешь. Но, оказавшись в углу, ты начинаешь исследовать свои здравомыслие и разумность. Это обычно характеризует человеческое поведение. Не думаю, что кто-то будет стоять всё это время, боясь сделать малейшее движение. Подобная пассивность может на деле оказаться ситуацией зреющего зародыша.

Возврат к начальной точке – это больше, чем просто доверие к собственной интуиции. Прозрачная интуиция случается у нас нечасто. Совсем наоборот – наша интуиция очень прочная, на неё влияет всё что угодно, окрашивает её, и обычно она обусловлена концепциями. Возврат к начальной точке простой и прямой. Ты чувствуешь, что ситуация безвыходная, и тебе необходимо так или иначе из неё выскочить. Не зная толком, что делать, ты воспринимаешь всю окружающую тебя реальность очень ярко и в то же время знаешь, что ты загнан в угол. Процесс паранойи тебя ещё и очистил; ты обнажён по пояс и ниже, до самых пальцев на ногах и до пола, на котором ты стоишь, и тебе нечего скрывать. Ты совершенно прозрачен; ты в безвыходном положении. Это больше, чем интуиция; это опытная интуиция. Обычно интуиция так или иначе похожа на систему радара, а не на личный опыт. В каком-то смысле это гораздо реальнее: она исключительно прямая и пронзительная.

В такую ситуацию начальной точки можно сознательно себя поставить. В буддийской традиции это часть дисциплины, часть пути. Но это не путь в смысле продвижения вперёд и стремления к цели. Наоборот, ты возвращаешься назад, погружаешься в ситуацию, а не выбираешься из неё. А иногда оказывается, что земля уходит у тебя из-под ног; и ты оказываешься в начальной точке. Если ты работаешь с этой ситуацией – не пытаешься выбраться из неё, а сидишь и вскармливаешь это переживание бескрайней пустыни и уединённости из-за невозможности найти то, с чем можно позабавиться, – в этом однозначно что-то есть. Начальная точка – это место, где ты оказываешься, когда тебя положили на лопатки. Однако возможны проблемы, если ты слишком наслышан, хорошо осведомлён о достоинствах этого возврата в начальную точку. Это опять становится доктриной и перестаёт быть начальной точкой. Теперь здесь есть что-то ещё; начальной точкой это уже не назовёшь.

Подлинная точка начала – это когда ты осознаёшь опустошённость, вместительность и верны все те определения, которые можно использовать для того, что совершенно лишено какой бы то ни было обратной связи. Тебя оттолкнули и дали в нос – но ты всё рано сидишь скосив глаза, словно сова, отлитая из золота. Тебе немного не по себе, потому что ты наконец-то столкнулся со старым добрым собой, но в то же время ты чувствуешь небольшое облегчение, так как ты всё ещё способен поддерживать своё бытие. Такая исходная точка – изначальная, а не воображаемая или порождённая доктриной идея или концепция. Она по-настоящему подлинная. Нулевая точка должна быть свободна от какой бы то ни было культуры. Когда у тебя энергии ноль, ты избит до полусмерти и чувствуешь себя куском дерьма, ты в этом никакой культуры не чувствуешь. Ты чувствуешь себя подлинно внекультурным – и однозначно настоящим.

Чувство безмыслия необходимо в той же мере, что и чувство мыслительного процесса. Согласно буддийской традиции, сидячая практика медитации даёт базовую опору, твёрдую почву для развития большего понимания, большего опыта начальной точки. Поэтому я чувствую себя немного виноватым, если я предлагаю вам одни лишь слова, слова, слова, сея ещё больше запутанности в этом мире заблуждения; но если люди посредством сидячей медитации прекращают думать и говорить, я чувствую, что мы закладываем тот динамит, который поможет нам разрушить мир заблуждения. Поэтому будет очень хорошо, если вы сможете практиковать медитацию как можно больше, насколько позволяют психологические и физические возможности. Будет очень хорошо, если вы сможете погрузиться в практику медитации. Вы станете более ясными и здравомыслящими, а также сможете оказать положительное влияние и на общенациональный невроз. Помните об этом.

Если ты начинаешь выходить из начальной точки, есть вероятность того, что ты станешь пускаться во всевозможные авантюры. Думаю, то, что художники не желают возвращаться к начальной точке, – это проблема. Они не готовы повернуться лицом к своей фундаментальной ситуации, разве только если в этом будет какой-то драматический смысл. Ясное дело, среди людей на Мэди-сон-Авеню ценится, когда художники приходят с драматическим посланием, ведь это полезно для выставки их работ. Но это не единственный мир – как мы знаем, кроме Мэдисон-Авеню есть и другие миры.

Если есть страстное желание, его легко изобразить. Но если желания нет, то очень сложно изобразить такие чувства в терминах дхармического искусства. Например, очень сложно изображать Будду, так как он ничего не делает. Он просто сидит. Бодхисаттв, то есть людей, которые из сострадания приняли обет спасти всех чувствующих существ, изобразить легче. У них благожелательный вид, очень мягкий и ласковый, и они должны проявлять скорбь и страдание, так как они осознают страдание других существ и стремятся их спасти.

Вопрос начальной точки очень важен. Художнику не пристало бегать от своего рабочего материала, куда входит и его жизненная ситуация. И, к слову, медитирующие – тоже, надо признать, художники – не должны избегать своего рабочего материала: своей страсти, агрессии и неведения – всего, что происходит у них в умах. До тех пор пока ты стараешься избежать этого и ищешь альтернативу – например, лучшее будущее или более приятные переживания, – ты только всё запутываешь. Так что суть в том, чтобы держаться своей основы, того места, откуда ты пришёл. Не надо этого стыдиться. Никуда ты от этого не денешься, не сделаешь пластической операции. Так что это вопрос принятия. С такой точки зрения искусство – это практика медитации, а медитация – это произведение искусства.

У каждого есть своя начальная точка, и каждый к ней возвращается. Это, похоже, универсальная вещь; иначе никого бы не существовало. А так как все существуют и у каждого есть свои функции и бытие, то есть и возможность более ясно и точно увидеть начальную точку. Один – это один; это число. Когда у тебя есть один, это означает возможность двух, трёх, четырёх. Но это вовсе не значит, что ты будешь добираться до точки два и так далее. Потом у нас есть ноль, который и не цифра вовсе. Полагаю, он ничего не значит. А мы же хотим быть чем-то, не так ли? Даже если мы возвращаемся к начальной точке, к первой точке, то мы уже здесь, мы уже что-то. Мы не хотим быть ничем и постоянно стремимся этого избежать. Это проблема. Поэтому единственная альтернатива – и даже не альтернатива, а единственный выбор, так сказать, – это быть нулём.

Итак, начальная точка – это фундаментальная основа, на которой мы функционируем, а нулевая точка – это, похоже, даже дальше, чем наше функционирование. «Есть-ность» без всяких определений. Это не разрастание наружу, а разрастание внутрь. Ты всё ещё сопротивляешься возвращению к нулевой точке, и всегда существовала проблема того, что начальная, первая точка окажется поводом не возвращаться к точке ноль. По крайней мере, у тебя есть число один, за которое можно уцепиться; ты сделал хотя бы этот первый номер.